| | ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко | |
| | |
Автор | Сообщение |
---|
Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 15:55 | |
| Я пирожок жевала – поперхнулась. Прасковья Лукинишна меня по спине хлопает, Финиста бранит:
– Да как у тебя, окаянного, язык повернулся – таку непотребщину при дитятке безвинном ляпнуть! Не слушай его, Василисушка, он охальник известный, при нем и покойник в гробу покраснеет да сам крышкой накроется!
Вольг да Ворон хохочут безудержно, Кощей сквозь смех друга журит:
– Ты, Финист, завсегда найдешь чем нас потешить, за столом тем паче…
– Я-то тут при чем? – оправдывается Финист, а у самого глаза хитрющие! – Народ придумал, с народа и спрашивай! Наш народ на выдумки горазд, вон давеча купец заморский на привозе шапкой-невидимкой торговал, таку цену непомерную заломил, что простой люд три дня приценивался и отходил, покуда нужный богатей не сыскался, поп тутошний. Купил шапку, надел – и прямиком в женскую баню! А она там от пара возьми да отсырей – известное дело, механизм тонкий, забарахлила… От-то визгу было!
Прасковья Лукинишна ему скорей ребрышек бараньих на тарелку кладет:
– Накось, погрызи, коль свой язык без костей!
Откушали чародеи, потолковали о пустячном, по три чарки вина выпили и давай куда-то собираться. А на дворе уж ночь глухая, звезды зажглись, месяц рожки выпростал.
– Ну, Василиса, пожелай своему мужу удачи, да и нам заодно, – говорит Ворон, первым из-за стола вставая. – Она нам сегодня дюже понадобится, – придумал Кощей, как Марью Моровну сыскать, только для того цельную ночь всем вместе колдовать надобно, а наутро первый луч солнечный нам ее логово последнее и укажет.
Прасковья Лукинишна тут же запричитала:
– Куда ты, Костюша, пойдешь на ночь глядя, там уже роса взялась, не ровен час, ноги замочишь!
– Небось не сахарный, не растают ноги-то, – сквозь зубы цедит Кощей. – Ты лучше за Василисой приглядывай, займи ее чем на кухне, чтобы при тебе была. А тебя, Черномор, пуще того прошу – не спи ночь, покарауль у дверей недреманно. Чует мое сердце – прознал душегубец, что этой ночью вся колдовская сила при мне будет, попробует самолично в терем взойти.
Черномор нахмурился, кулаком стиснутым себя в грудь широкую ударил – только звон от кольчуги пошел.
– Муха не пролетит!
Кощею от того не легче.
– Ты, на мух отвлекаясь, бирюка не пропусти! Не тебе, Вольг, в обиду сказано…
– Да какие там обиды! – усмехается чародей. – Моя слава вперед меня бежит, да и за коня среброгривого, берендейского, по-хорошему мне бы одному надо было ответ держать…
Ой, чую, что-то тут неладно!
– Погоди, неужто от колдовства вашего в обереге сила иссякнет?
Повинился муж:
– Не иссякнет, а отозвал я ее временно, до первых петухов; кто его знает, как там у нас дело обернется, – каждая крупица сгодится.
Гляжу, и впрямь череп светиться перестал, камень как камень.
– Да может, его и нет давно, того ворога, – пробует Кощей меня утешить, а у самого такой вид, словно перед гробом венки несет, – за месяц ни разу не объявился.
– Ага, – говорю, – помер своей смертью, не дождался, сердешный, когда же его наконец изловят да вразумят! Что ж ты тогда воеводе спать заказал, меня на кухню гонишь, вареники свои любимые на поругание отдаешь?
Кощей отговаривается нескладно:
– То на всякий случай, для общего спокойствия…
Вот ужо утешил! Бросила я в сердцах:
– Как бы ваше спокойствие моим упокойствием не обернулось!
Сошлись мы с Кощеем нос к носу: я на цыпочки встала, он голову опустил, подбоченились оба, руки в боки, чисто петухи бойцовые, – сцена семейная, челяди да гостям на потеху.
– Что ж, удачи тебе, муженек, – не Марью Моровну, так хоть жену схоронишь: мелочь, а приятно!
– Ты, женушка, сама кого угодно с этого света сживешь и на том покою не дашь!
– Тебе-от покой дороже жены!
– Потому как жена непомерно дешева!
– Промежду прочим, три пуда золотом!
– Отпиши батюшке, – я вдвое приплачу, ежели он тебя назад заберет!
– Ой-ой-ой, смотри не поистраться, на восьмую жену казны не хватит!
Тут Кощей как заорет дурным голосом: | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 15:55 | |
| – Хорошо, будь по-твоему! Никуда я не пойду, останусь тебя стеречь, пущай Марья Моровна и дальше по селам детей крадет, кровушку из них цедит на потребу чародейскую, черный мор на царства-государства напускает, ежели что не по ней!
Сел на пол и давай сапоги стаскивать.
Стыдно мне стало, – в самом деле, кто меня в тереме-то тронет, при челяди, под охраной воеводиной? Ставни-двери запереть изнутри, и пущай там себе ворог неведомый вокруг частокола рыщет несолоно хлебавши.
– Ладно, иди колдуй, перебьюсь как-нибудь…
А Кощей так просто охолонуть не может, сапог не бросает:
– Нет уж, будь по-твоему, останусь в тереме, псом у ног твоих лягу, лишь бы ты, счастье мое, за жизнь свою драгоценную не тревожилась!
Кабы другим тоном сказал – иного признания и не надобно, а так – курам на смех, мне на усовещивание. Чародеи с ноги на ногу переминаются, на меня глядят с укоризною, – только-только выходить изготовились, а тут такая оказия: жена мужа на великий подвиг отпущать не желает, одна оставаться боится. И Кощею уже обратного хода нет, словом себя связал, что делать?!
Уж и не знаю, что на меня нашло – присела рядом с мужем да возьми и поцелуй его легонько в щеку, с той стороны, где ямочка на улыбку отзывается.
– Иди, – говорю, – удачи тебе!
Кощей так сапог и выронил. А я сама перепугалась – ойкнула, румянец в щеки кинулся, подорвалась с колен и бегом вверх по лесенке, лишь бы не видеть, как муж на меня смотрит.
И Финист языкатый вслед, со смешком:
– Вот уж точно, милые бранятся – только тешатся!
Ворон на него цыкнул, а Вольг еще и затрещину отвесил – для пущей важности. Я же за угол завернула и стою, отдышаться никак не могу, сама себе дивлюсь – эк меня угораздило! Прощай теперь прогулки совместные, покой чародейский, басни дивные: муж-от меня и так едва терпел, теперь, поди, и вовсе видеть не захочет…
А внизу, слыхать, Кощей сапоги заново натянул, с воеводой да Прасковьей Лукинишной простился. Пашка у крыльца копытом бьет, Вольга учуяв.
– Эх, Кощей, и завидую же я тебе! – в шутку сетует неугомонный Финист. – Кабы меня такая жена любила-миловала, я бы жизнь за то отдал, не задумавшись.
А Кощей в ответ возьми да и молви тихим горьким голосом:
– Я тоже. Только седой да криворукий ей без надобности…
И все – хлопнула дверь, ушли чародеи.
А я так и стою столб столбом, руку к сердцу прижала. Да что же это он такое говорит?! За весь медовый месяц ни разу не приголубил, а теперь – без надобности! Куда ж он сам смотрел?! Ну я-то, понятное дело, себе даже думать о любви заказала – муж-от мне не чета, чародей великий, всякого в жизни перевидал, за ратным делом да колдовством ему не до женщин, а ну как засмеет? Неужто и ему краса моя неписаная уста замкнула, негодящим себя посчитал?
Покликала меня Прасковья Лукинишна на кухню, кисельком вишневым поманила, да я усталью отговорилась и у себя в покое заперлась.
Не могу спать, мечусь по опочивальне – и сладко мне, и страшно. Придет – что я ему скажу?! «Ой ты гой еси, друг любезный, бери меня за руки белые, лобзай в уста сахарные, будем жить-поживать и добра наживать»? Такое только в сказках проходит! Да он на меня как на умалишенную глянет, не то что в опочивальне – за воротами терема замкнется!
Егорушка из клетки глядит сочувственно, усами шевелит. Изловчился как-то мое вышивание, едва законченное, в клетку затянуть, лежит барином на всем Лукоморье вместе с птицами, рыбами да солнцем мохнатым, в тереме батюшкином дырку для обзору прогрызть успел. Пусть его, не тем голова занята…
А если не придет? А вдруг они там с Моровной не на жизнь, а на смерть схватились? Коль проведала чародейка, что жизни ей до рассвета осталось. Да первой удар и нанесла? Может, я уже час как вдова, впору венок батюшкин черной лентой перевивать – «От безутешной вдовы Василисы и ее родственников»? Ой, страсти-то какие! Хоть бы пришел скорей, черт с ней, с любовью, лишь бы все там у них обошлось… | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 15:56 | |
| Забылась я наконец сном тревожным, часу не прошло – будят. Я как почуяла что неладное, мигом с постели сорвалась, запор откинула. Стоит на пороге воевода во всеоружии, лица на нем нет, глаза неживые.
– Вставай, Василиса, беда великая приключилась! Идет на нас орда басурманская, слова не сдержавши! Тут уж не до чародейства, Кощей в дружину поскакал, а меня за тобой отправил, велел привезти к нему сей же час!
Я расспрашивать долго не стала, только сапожки натянула – и за воеводой. Пробежали мы через двор, Черномор засов отодвинул, выскочила я за ворота, а они за спиной как хлопнут! Осталась я одна-одинешенька в чистом поле, ни Кощея, ни дружины, ни орды, хоть бы собака какая голос подала – тишина как на погосте, едва-едва светать зачало! Только и услышала, как воевода ворота запер и к терему неспешно пошел, во весь рот зевая. Закралось тут в меня подозрение великое, кричу ему вослед:
– Эй, Черномор Горыныч, да ты никак со мной шутки шутить вздумал?! Отвори ворота, змей!
Слышится мне в ответ голос женский, медовый:
– Не кричи, Василисушка, только горло зазря натрудишь. Зачарованный он, не слышит тебя, а после ничего и не вспомнит.
Обернулась я скоренько – стоит у меня за спиной женщина незнакомая, в облачении богатырском, пуд железа вместе с мечом на себя нацепила, не меньше. Прямо сказать, с ее статью мужика только в темнице и удержишь: волос стриженый, нос длинный, зубы кривые, нижняя губа короткая, верхняя оттопыренная, на ней ус редкий, черный. Кольчуга как на доске плоской висит. Спрашивает меня:
– Ну что, Василиса Премудрая, Прекраснейшая из царевен Лукоморских, жена Кощеева, знаешь, кто перед тобой?
– Раньше я только гадала, прекраснейшая али нет, – отвечаю, – а как на тебя посмотрела, точно уверилась! Ты, видать, Баба Яга?
Скривилась богатырка, точно уксуса хлебнула:
– И кто тебя только Премудрой прозвал! Марья Моровна я, чародейка могучая!
– Ой, – говорю, – извини, обозналась! А Баба Яга тебе точно не родственница?
– Ты мне зубы не заговаривай, – злится чародейка, – лучше от забора отойди, чтобы пятна на нем мокрого не оставить! Прочих жен я чужими руками изничтожила, оружием человеческим, чтобы подозрение на меня не пало. А нынче уж все едино, – как узнает Кощей, что я цельный год под видом купчихи вдовой неподалеку от его терема жила, мигом догадается, кто его жен порешил. Да поздно будет – к первому лучу солнца меня и след простынет.
Представила я пятно с косой на заборе – перетрусила, да виду не подала:
– И за что же нам, женам Кощеевым, такая немилость? Никак чародейке могучей мир с басурманами костью в горле встал?
Смеется Марья Моровна:
– Мне до басурман дела нет, как заполучу я силу Кощееву, они ко мне сами на коленях приползут! Узнала я из книги колдовской, как ту силу на себя перетянуть, надобно только, чтобы он сам отдать ее мне захотел. Уж как я его, в гости залучивши, ни уговаривала – и плетью, и железом каленым, – так хозяйку и не уважил… Вдругорядь-то уж я не сплошаю, придумаю чего поубедительнее!
Я и бровью не повела:
– Таких хозяев хлебосольных и в ответ попотчевать не грех, да рук марать не хочется; уходи-ка ты отсюда подобру-поздорову, пока мой муж не вернулся, он ужо тебе сполна за ласку отплатит!
– Ишь ты, наглая какая! – дивится Марья Моровна. – Да я тебя, Василиса Преглупая, на одну ладонь положу, другой прихлопну – мокренько станет!
– Смотри, – говорю, – как бы у самой штаны не отсырели, Марья Мордовна!
Марья Моровна зубами скрежещет, кулаки сжимает – впору камню водой истечь.
– Ну все, разозлила ты меня, Василиса, теперь…
А мне уж все едино, помирать – так с бранью.
– Как будто ты раньше шибко добрая была!
– Не перебивай, – орет богатырка тонким голосом, – когда с тобой враг разговаривать изволит, может, он что важное напоследок сказать хочет! Кабы я прежде знала, что Кощей таку стерву в жены взял, погодила бы тебя губить, ты бы Кощея скорее меня уморила!
Дай, думаю, и впрямь послушаю, заодно и время потяну, а там, глядишь, и муж подоспеет.
– Не губи ты меня, чародейка могучая, смени гнев на милость! Неужто ты, Кощею досадить надумавши, вдовить его повадилась? Тем Кощея не проймешь – ему от жен одна морока, слезинки не уронит, еще и спасибо тебе скажет, избавительнице! | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 15:57 | |
| – Вдругорядь не угадала! – шипит ведьма сквозь зубы стиснутые. – Кабы я Кощею только досадить хотела, уж сыскала бы, чем его пронять! Давно я за его силой охочусь, да все без толку, ровно везение Кощеево меня под руку толкает, очи застит. Открыла я тогда книгу свою колдовскую, спросила, как везение в нем истребить, да и вычитала, что не смогу одолеть Кощея прежде его жены… Что ты смеешься, бестолковая?
– Да вот подумала: ежели в книгу твою описка вкралась, ведь вся работа насмарку! Экая незадача!
– Что ты в чародействе понимаешь, девка скудоумная! – рычит Марья Моровна, ногой притопывая. – В моей книге не страницы – кожа человеческая, по ним не чернилами – кровью писано, и кровь та ровно в живом теле под кожей переливается, на каждый вопрос свой ответ слагает, кривды не кажет!
Приуныла я для виду:
– Куда уж мне до тебя, волос длинный, да ум короткий… Никак в толк не возьму, эк ловко ты с воеводой управилась, я-от думала – чары только глаза в глаза передаются?
Лестно Марье Моровне такое слышать, сделала милость, разъяснила:
– Мне на него глядеть нужды нет. Как пошел воевода с дружиной да чародеями меня воевать, за друга-хозяина мстить, Кощей им есть-пить в моем тереме заказал строго-настрого, а воевода не утерпел – вишенку с ветки над крылечком сорвал да вместе с косточкой и проглотил. С той поры под власть мою попал, исправно службу несет, о планах Кощеевых докладывает, царевен за ворота выводит… Поутру только диву дается, отчего кинжал булатный затупился, меч в рже-руде измазался?!
Пожалела я воеводу, вины ему не отмерила – где ж тут против вишни устоять? Скорей бы уже кочета клич кинули, солнышко разбудили, не век же мне ведьму разговором занимать!
Марья Моровна тоже не лыком шита – смекнула, куда я клоню:
– Зря ты, Василиса, на восход посматриваешь, к солнышку примериваешься – ему еще полчаса за краем света отмерено, подмоги тебе ждать неоткуда, Кощей ни сном ни духом не…
Осеклась чародейка, под ноги себе глядит, глазам не верит, – дрожит земля меленько, в коленках отдается. У меня от сердца отлегло, легко-легко стало – Пашкину поступь ни с чем не спутаешь, козлом скачет. Траву ветром качнуть не успело – конь златогривый вперед него домчал.
Осадил Кощей Пашку, на землю спрыгнул:
– Как чуял, что тут без меня не обойдется! Вот мы и свиделись, ведьма!
Отшатнулась Марья Моровна, ровно привидение увидела:
– Кой черт тебя принес, Кощей? Мы тут с Василисой о своем, о женском толковали, тебя не звали!
– Ага, – говорю, – судили-рядили: по забору меня размазать али по ветру пустить!
Сама же на мужа гляжу радостно – и на шею броситься охота, и отвлечь боюсь.
– Вижу, вовремя я на ваш девичник поспел, дело мало не законченное на друзей оставил, – пообещал им, что мигом обернусь, да, кажись, задержаться придется… – говорит Кощей в раздумье недобром.
– Твоя правда! – щелкает ведьма зубами кривыми. – На сей раз единым годом не отделаешься; загостишься надолго!
Вздрогнул Кощей едва приметно, слова ответные подрастерял, зато я не сплошала:
– Погоди, Марья Моровна, не хвались, прежде за дело примись! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь, не подстреливши ясно сокола – рано перья щипать, не узнавши добра молодца – нечего срамить его! Пришел он не сказки тебе рассказывать и не твои слушать, пришел насмерть биться, от тебя, проклятой, добрых людей избавить!
Чародеи на меня в один голос:
– Да помолчи ты хоть одну минуточку, Василиса!!!
Прикусила я язык обиженно. Слыхать стало, как в тереме воевода недреманный храпит.
А чародеи биться – силой мериться не торопятся: и Моровна, как ни хвалилась, Кощею не рада, и Кощей ее хватать стережется. Стоят друг против друга, выжидают чего-то. И я между ними, как кость посередь псарни.
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 15:57 | |
| Тут Пашка эдак мрачно-мрачно:
– Ты бы, хозяйка, лучше отошла в стороночку, не заминала…
А Моровна:
– Стой, где стоишь, ежели жизнь дорога!
Как-то уж больно неуютно мне стало… оглянулась на мужа, а он чисто лук натянутый – весь напрягся, а с места не двинется.
– Ежели ты, змея подколодная, мою жену хоть перстом тронешь, от тебя единый перст и останется! Василиса, сей же час иди в терем!
Смекнула чародейка, что муж за меня пуще себя радеет, зашибить ненароком боится, у ней же я заместо щита надежного. Заулыбалась, постылая:
– А зачем мне ее трогать? Глазом стрельну – пойдут клочки по закоулочкам… Так что лучше не зли меня, Василисушка, стой смирненько…
– Так мне стоять аль идти? – спрашиваю с досадой. – Зябко тут, дозвольте хоть за платком сбегать, – я живо обернусь, без меня не начинайте!
Оскалилась недобро Марья Моровна:
– Зазябла, говоришь? Так я тебя уважу, согрею!
Опустила руку, комок земли сухой ей прямо в ладонь скакнул. Подкинула ведьма комок, примерилась, на Кощея хитро поглядывает, да как метнет тот комок мне в лоб – только пылью в воздухе прыснуло. И уж не землица – летит на меня мгла черная, а в ней черепа зубьями скрежещут, нетопыри крыльями трепещут – сама смерть глаз мертвый кажет.
Ан Кощей сноровистей оказался, упредил: истаяла я дымком сизым, зайкой серой к земле припала, ушами без привычки застригла.
Пролетела мгла мимо, да Кощея и окутала, даже руки для заклятия вскинуть не поспел, снопом подкошенным на сыру землю повалился.
А Марье Моровне того только и надобно, не про меня она силой колдовской разбрасывалась, в Кощея и метила – как знала, лиходейка, что он на мою защиту встанет, о себе не подумавши. Не убить – пленить хотела, дух на время отшибить, чтобы рукой-ногой шевельнуть не мог. Обрадовалась – мочи нет на нее смотреть, только что в ладоши не плещет, треклятая.
Кощей едва-едва на локотке приподнялся, хрипит чуть слышно:
– Беги, Василиса…
А куда бежать-то? Родного мужа лютой ведьме на растерзание бросить? Не на таковскую напали!
Цопнула меня ведьма за уши, подняла и ну хохотать по-злодейски, раскатисто:
– Вот ты мне и попалась, зайка белохвостая! Да ты за спину не поглядывай, твой Кощей тебя не защитит, а коль попытается – умрет на месте, последнюю силу истратив. Ладно-то как вышло: и с тобой покончу, и Кощея полоню, а там и до прочих чародеев черед дойдет – Ворона живьем ощиплю, шкуру Вольгову постелю в опочивальне, а из Финиста набью чучело и в горнице для красы поставлю!
Пашка подсказывает:
– Ты еще косу у Василисы отрежь да в волосья воткни, а то своих недобор!
Обернулась чародейка к коню, не в меру болтливому. Пашка уши прижал, попятился испуганно, да куда там: Марья Моровна дунула, плюнула, и готово – заместо коня идол каменный в поле высится.
Ведьма идола по носу легонько щелкнула – он и развалился на мелкие кусочки. Охнула я беззвучно, лапки поджала, а Марья Моровна пуще прежнего веселится:
– Нешто в сметане тебя, Василиса, утушить? Давненько я зайчатинкой не лакомилась, да и воротник меховой на платье поизносился. А впрочем, поживи еще чуток, сослужи мне службу последнюю!
И как бросит меня оземь, да с вывертом – трижды небо в глазах мелькнуло, пока к земле хребтом не приложилась. Гляжу – коса сызнова при мне, руки-ноги на месте, только уши дюже ноют. Достает ведьма из рукава кольчужного цепь каленую, гремучую:
– Иди, Василиса, скуй эту падаль по рукам и ногам, а то мне мараться несподручно!
И давай меня глазами чаровать. То вытаращит, то на нос сведет. А с меня как с гуся вода: сызмальства такие чары не липнут. Хотела я ее на смех выставить, да вовремя одумалась: округлила глаза невидяще, как воевода зачарованный, подошла близенько, будто цепь подобрать, да как двину без упреждения в Марьин ясный глаз кулачком с печаткой дареной:
– Вот тебе, злодейка, за Кощея и жен его погубленных! | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:02 | |
| Не удержалась Марья на ногах, повалилась на землю, я сверху вскочила, и давай друг дружку царапать-щипать, за волосья драть, да с визгом, с руганью похабной, ну точь-в-точь чернавки, из-за молодца пригожего сцепившиеся! Марья мне в глаз плюнуть исхитрилась, а я ее за нос укусила. Грех было не укусить – длинный он у нее, противный, так на зуб и просится.
Наконец вспомнила Марья, что она богатырка все-таки, а не баба склочная, отшвырнула меня, как котенка, поднялась, отсутствие грудей от земли налипшей отряхивает. Глаз синевой затек, на носу зубы мои веночком пропечатались.
– Ну, Василиса, я тебе это припомню! Сей же час предала бы тебя смерти лютой, да не время – нам с тобой еще Кощея уговаривать предстоит, авось при тебе скупиться не станет…
Мне-от так просто не подняться – пробили землю коренья цепкие да крепкие, оплели меня намертво, перстом не шевельнуть. Скосила глаз на Моровну: ведьма цепь подобрала и к Кощею с опаской подступает, чисто ворона к лисе издохшей. Ногой потыкала, – нет, не шевелится, лицом в землю уткнулся, левая рука под грудь завернулась. Покрутилась ведьма вокруг – толку не будет, надо переворачивать, руку добывать. Только нагнулась – чародей как развернется, хвать ее за шиворот! Перепугалась ведьма до смерти, хоть и разумеет, что не удержать ее Кощею, – самому бы удержаться.
– Дурак! – шипит Марья Моровна, пальцы разомкнуть пытаясь. – Тебе сил только-только на жизнь осталось, смотри не поистраться!
– А мне, – говорит Кощей чуть слышно, – терять нечего, дай-кось тебя с собой прихвачу, на том свете вместе ответ держать будем!
И вторую руку ей на лоб наложил – меж пальцев алым высветилось.
Вскричала тут Марья Моровна страшным голосом, да и рассыпалась нетопырями визгливыми. Те так в стороны и прыснули, наутек кинулись, ан не тут-то было, – проклюнулось ясно солнышко, край неба вызолотило, лучом землю приласкало, нетопырей пожгло, в серый прах обратило. Сей же час спали с меня путы колдовские, под землю от солнца попрятались, а по первому лучу, как по нитке путеводной, летят ворон да сокол, за ними понизу серый волк рыщет, на выручку брату названому торопятся, а с цепочек серебряных так кровь на землю и каплет…
Только нет мне дела до Моровны, нет дела до чародеев, даже про Пашку рассыпанного вмиг позабыла. Лежит мой Кощей на траве-мураве, не шевелится, только кровь изо рта по щеке ручейком темным струится.
Пала я перед ним на колени, охватила обеими руками, словно от смерти, в изголовье стоящей, заслонить надумала.
Приоткрыл Кощей глаза, глянул на меня в последний раз, шепнул беззвучно:
– Василисушка…
Поздно мне лаской ответить захотелось, закрылись глаза любимые. Прибежали тут чародеи, оттолкнули меня, Кощея бездыханного на руки подхватили да в терем спешно понесли, а я на траве сидеть осталась, горе свое безмерное в голос выплакивать.
Не хуже, чем у Марфуши, получалось…
* * * Да что ему станется, бессмертному?
– Ты, – говорю, – муж любимый, меня так больше не пугай. Не ровен час, поседею пуще тебя.
Смеется Кощей:
– Ты мне и седая люба будешь…
Ну что с него возьмешь, окромя супружеского долга?
Тут Прасковья Лукинишна нас из опочивальни выстукивает:
– Подымайтесь, деточки, скоро уж гости съезжаться начнут, привечать надобно!
А ведь и правда, как это мы запамятовали – праздник у нас сегодня великий, пир за упокой души Марьи Моровны, чтоб ей на том свете икалось! Приглашения еще месяц назад разосланы, чтобы все поспели доехать, Прасковья Лукинишна с третьего дня от печи не отходит, разносолы выдумывает. Егорушку два раза за хвост из кринки со сметаной вытаскивала, Ваське-лентяю под нос совала в назидание. Кот жар-крыса оближет лениво, да так с ним в обнимку и засыпает.
Спускаемся мы с Кощеем по лестнице, спор давешний продолжаем – сколько времени минуло, а так на правого-виноватого и не рассчитались.
– Это кто ж кого больше напугал, – сама-то с ведьмой врукопашную схватилась, едва нос не отгрызла!
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:02 | |
| – Я тебя обороняла, а ты меня на смех выставляешь!
– Ишь ты, а я-то, грешным делом, думал, что это я тебя оборонял, а ты под ногами путалась…
– Кабы дома остался, оборонил бы, а так едва сам не помер!
– Кабы я дома остался, Моровна из своего логова не вылезла бы! Я-то втайне на нее и думал, не знал только, зачем ей жены мои сдались, решил ловушку устроить – с заклятьем Финист и один бы управился, солнце по его части, нашли бы ведьму в любом случае. Я уж давно проведал, что стены терема ушами обзавелись, да не знал чьими. Не след было Марье Моровне на слова воеводины полагаться; сказал Ворон при нем, что мы логово ее сыскать надумали, а не ее саму, она и поверила. Нет бы спрятаться – решила: коль из дома обжитого уйду, они меня и не сыщут. А за оберег ты на меня зря серчала, – не вычерпал я его, а переделал, над твоими словами о скрытом вороге призадумавшись, как ты за ворота вышла, он меня и оповестил. Хоть и стращал я челядь перед уходом, Марья Моровна в терем ни за что бы не пошла, он от нее и без оберега заговорен накрепко. А иного злодея воевода бы через порог не пустил – оберег тем паче не надобен.
* * * …Больше всех воевода убивался. Как узнал он, кто жен Кощеевых за ворота сманивал и жизни лишал, так колени у него и подкосились, на пол рухнул, за голову схватившись – все разом вспомнил.
– Ох и натворил я бед великих! Да как же мне теперь по земле ходить, людям в глаза смотреть?! Вот тебе, Кощей, мой меч, заруби меня, распроклятого!
Взял Кощей меч и за спину спрятал, потому как видит – друг его в таком состоянии, что не отбери – сам себя порешит.
– Полно тебе, Черномор, убиваться, не твоя в том вина, забудь, как сон дурной! Черт с ними, с женами, зато теперь у меня Василисушка моя есть…
Заулыбались мы друг другу, а воевода свое гнет:
– Не утешай, меня, Кощей, кругом я виноват: и в саду Марьи Моровны тебя ослушался, и Василису на верную погибель из терема вывел, и ты из-за меня едва жизни не лишился, кому я теперь нужен – прежней веры мне все равно не будет… Лучше запри меня в темнице на веки вечные и самое имя мое забудь…
Пришлось Кощею напомнить, что темниц к терему не прилагается, разве что погреба.
Тут стряпуха забеспокоилась:
– Не пускай его, Костюша, в погреба, ить там же на притолоках колбасы да окорока копченые поразвешаны, к зиме припасены, – все как есть изгрызет, окаянный!
Нам смех, а воевода все не унимается – надумал в скит уйти: бороды не брить, ногтей не стричь, корой дубовой питаться, рубище носить. Плеть колдовскую у Кощея отнять попытался – мол, для бичевания ежеутреннего во искупление деяний злодейских.
Сжалился Кощей, придумал, чем воеводу безутешного занять.
– Иди, – говорит, – склей мне Пашку во искупление. А я водицы живой да мертвой у Бабы Яги попрошу; только бы не проговориться для чего, а то не даст, карга злопамятная!
Три недели воевода камни собирал да клеил, составил-таки коня за вычетом хвоста и гривы – видать, волос конский песком мелким рассыпался. Пашка потом цельный месяц на конюшне сидел безвылазно, от кобылиц знакомых таился, воеводу бракоделом обзывал, пока заново не оброс…
* * * – Воевода твой, – говорю, – такое же горе луковое, как и ты сам! И пошто я с вами связалась, непутевыми…
Надоело Кощею со мной спорить, подхватил нежданно на руки, да так по лестнице и сомчал под смех веселый. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:02 | |
| Не погуляли мы толком на пиру нашем свадебном, зато уж этот удался на славу! Послетались-посбегались чародеи, посъезжались царевичи-королевичи заморские – хоть и отказала я им в свое время, против угощения дармового не устояли, ни один делами да нездоровьем не отговорился. Батюшка опять-таки послов чужеземных приволок – пущай знают, каков у царя Лукоморского зять, заодно и на пропитании ихнем казна сэкономит. Прибыли сестрицы все до единой, кто с мужьями, кто с подружками. Марфуше замужество впрок пошло – еще больше раздобрела, разрумянилась, все на Муромца покрикивает: подай то, подай это, вина не пей, руками не ешь, пальцы жирные о соседа не вытирай. А уж друзей-знакомых да родственников дальних, впервые виданных, набежало – не счесть, пришлось столы из терема выносить, в чистом поле ставить.
Последней Баба Яга заявилась, сперва все ворчала да хмурилась, помелом на чародеев замахивалась, коня да ноги избяные припоминала, а как Кощей ее на почетное место усадил, в первую очередь медом обнес – подобрела, «сахарным» обозвала, клубок какой-то самокатный подарила. Кощей на радостях ее в обе щеки расцеловать сподобился – давно, видать, точил зуб на сию диковину.
Пир-от мы во избавление от Марьи Моровны закатили, ан гости к середине застолья изрядно медов нахлебались и давай «горько!» кричать. Пришлось сластить, а они, окаянные, еще вслух считают!
Вечер небо златом выкрасил, тучи багрянцем заткал – дружине прискучило в поле стоять, а за ней и орда подтянулась, устроили перед теремом бой шуточный, бока друг другу намяли да тут же добрым пирком и отметили. Батюшке моему кто-то гусли-самогуды подсунул, гости в пляс пошли, даже Баба Яга костяная нога вокруг Муромца козой заскакала, под локоток его подхвативши.
До утра веселье не затихало, а с утра – продолжилось.
Тут и сказочке конец, а кто читал – молодец.
КОМУ В НАВЬЕМ ЦАРСТВЕ ЖИТЬ ХОРОШО
Вешним утром, ранним солнышком выехал я из терема батюшкиного; матушка сонная проводить вышла, котомку в дорогу дальнюю собрала, платочком на прощание помахала. Налево махнула – озеро в чистом поле стало, направо – лебеди по нем поплыли, еще раз налево – вороны полетели, каркают отвратно, направо – из сырой земли какой-то богатырь расти начал, шелом с купол теремной. Спешился я поскорее, отнял у матушки платочек чародейский, пока, чего доброго, рек огненных либо лесов дремучих не намахала, давай поле в порядок приводить.
– Извини, Семушка… – зевает матушка, на ветру утреннем ежась, – снова я платочками с батюшкой твоим попуталась…
– Ничего, матушка, ерунда, – пыхчу я, а с самого пот градом: упрямый богатырь попался, так и норовит землю разломать и на волю выбраться, глазом налитым недобро ведет. – Вороной больше, вороной меньше… а платочек я и сам взять собирался, да забыл… чтоб тебя, окаянного!
Запихал я богатыря под землю, пот утер. Руки в озере ополоснул, оно и истаяло, травой взялось, лебеди же былинками обернулись. Вороны так и разлетелись, не собрать.
– Бывай, матушка, не поминай лихом!
– Возвращайся поскорей, дитятко!
Хорошая у меня матушка – ни тебе слез, ни причитаний, ни уговоров-отговоров: благословила наскоро, в щеку походя лобызнула и в терем досыпать вернулась. Понимает, что доброго молодца навеки под крылышком не удержишь, пущай с малолетства к подвигам привыкает.
Сел я на доброго коня, сивого жеребчика, поводьями тряхнул – и только поминай как звали!
* * * Эх, знать бы еще, где те подвиги искать! Полдня без толку в седле протрясся, хоть бы упырь какой навстречу выскочил. Уже и конь еле ноги переставляет, на всадника мрачно косится, да и у меня от зада отсиженного одни воспоминания остались. Чую, так он на седле и останется…
Впереди река показалась, а за ней город какой-то, маковки церковные на солнце горят. Ну, думаю, перееду реку – сяду да покушаю, на траве-мураве сосну малость. Тут и дорога как раз в мост уперлась. Не шибко прочный, деревянный, да коня со всадником выдержит, не переломится.
Только я на мост – конь подо мной споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился. Свистнул я плеткой для порядка:
– Моста не видели, бестолочи? А ну марш вперед!
Конь хоть бы вид сделал, что испугался. Только хвостом махнул:
– Как же, раскомандовался! Вот слазь и иди вперед пеш, не чуешь – мост трещит да гнется, под ногами ровно живой шевелится?!
– И сидит под тем мостом кто-то незнакомый, – рычит Волчок, носом черным поводя, – пошто затаился, не сказывается, а? Тать, поди!
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Дата регистрации : 2014-06-06
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:02 | |
| И Вранко вслед за ними:
– Сто лет живу, моста этого не помню! Не к добру!!! Кар-р-р! Кар-р-р!
Послушался я, слез. И впрямь – вовсе негодящий мост, каждый шаг волной отдается, вперед бежит. Доски новые, да положены вкривь и вкось, не к тому месту руки мастеровитые приставлены были. Берега у речки крутые, не видать, кто там под мостом схоронился. Остановился я посередь моста, призадумался:
– Сбегай, Волчок, разведай, что там да как!
– Вот еще, – трусовато щерится пес, – я и отсюда брехнуть могу… Гав!!!
Тут мост как зашатается, опоры понадломились, доски поразъехались, взвыли мы на пять голосов – вместе с татем неведомым – да в реку!
А воды-то в реке всего ничего, псу по шею, коню по колено, я же с головы до ног измочился – плашмя упал, думал, тону, ан нет – побарахтался и сел. Ощупал себя – вроде цел, не отбилось ничего нужного. Вокруг доски плавают, течение к ним примеривается, вниз по реке утягивает. Над нами ворон кружит, сверху доносится:
– Я же говорил! Мудрых птиц слушать надобно!
– Сам же и накаркал! – брешет пес, отряхиваясь.
Откинул я волосы с лица, огляделся – больше нас стало. Подымается из пучины речной неглубокой молодец незнакомый, конопатый, упитанности немалой, в кольчуге поржавленной, с булавой шипастой наперевес, молвит неуверенно:
– Ну, чудо-юдо поганое, теперь держись – пришел я твоей крепости испробовать, дай-кось попытаю, что опосля удара богатырского выдюжит – моя булава али твоя голова?!
– Ты что, – говорю я злобно, воду сплевывая, – ошалел?! Какое я тебе чудо-юдо, да еще поганое? Я тебе сейчас твою булаву о твою же хребтину пообломаю, чтобы знал впредь, как честным людям мосты подпиливать!
Пригорюнился молодец, снял шелом, почесал кудри рыжие. Смачно вышло, со скрипом.
– Извиняй, добрый человек, обознался… Сказывали мне бабки знающие, что, ежели через воду текучую в месте безлюдном мост перекинуть, в полночь всенепременно чудо-юдо на него пожалует, тут-то его и хватать надобно, пока тепленькое!
У меня так глаза на лоб и полезли.
– То ли я от падения умом тронулся, то ли полдень сейчас самый что ни есть жаркий да светлый!
– Ночью-то оно того… боязно… – мнется молодец.
– А мост зачем подпилил, дурень эдакий?
– Дык… чтоб врасплох застать… а то вдруг оно на меня кинется?
– Еще бы ему не кинуться… – цежу я сквозь зубы, подымаясь да пиявку из-за ворота выкидывая. – И кто ж тебя, такого удалого да смекалистого, на белый свет породить сподобился?
– Семен я… – басит молодец. – Ильи Муромца сын…
Позабыл я всю свою обиду:
– Так ты же брат мой двоюродный да тезка в придачу: я Семен – Кощеев сын, наши матери друг другу сводными сестрами приходятся!
Возрадовался Семен Муромец, сгреб меня в охапку – только кости затрещали.
– Слыхал я про тебя, братец, жаль, прежде свидеться не довелось! Куда путь-дорогу держишь?
Отдышался я маленько после объятий богатырских:
– Ищу я цветочек аленькой, а иду куда глаза глядят – не знаю я, где тот цветочек искать, может, по пути что сведаю. А ты зачем на чудо-юдо засаду строишь?
– Прославиться решил, – вздыхает тезка. – Чтоб как батюшка! А то все «Муромцев сынок» да «Илюшин отпрыск», аж во рту кисло. Мне батюшкина слава без надобности, своей бы разжиться!
– Вот те и разжился! – с берега лает пес. – Кощеева сына мостом пришиб, не всякий так-то сумеет! Суму, суму лови, хозяин, уплывает!
Уставился Муромец на Волчка, уши мизинцами прочищает:
– Вот те раз, а ведь всего-то одну чарку для храбрости и выпил!
Не до разъяснений мне – сума-то и впрямь уплыла да потопла, а в ней одежа запасная, еды на три дня и книжка чародейская. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:03 | |
| Тут ворон ко мне на плечо присел, когтями в наплечник кожаный впился:
– Тридцати верст не проехал, все припасы сгубил! Не к добру!!! Кар-р-р, кар-р-р!
Отмахнулся я от вещей птицы, пошел к берегу, сапогами хлюпая. Ничего, едой да одежей всегда разжиться можно, а книжку я и так назубок знаю, на всякий случай брал.
– Не печалься, Сема… – утешает меня Муромец, коня своего богатырского, бурого да лохматого, от куста отвязывая. – Я виноват, мне и ответ держать – поехали на торжище в славный город Колдобень, кольчугу мою купцам сбудем, на квас пропьем, на калачи проедим! Город-от за горушечкой, рукой подать.
Покосился я на него с усмешкою:
– Ну и безлюдное же место ты для моста выбрал, братец…
– А какая ему, чуду-юду, разница? – хорохорится Муромец. – Зато мне польза великая: головы срубленные тащить недалеко, а в случае чего за стенами белокаменными отсидеться можно…
Оглядел Сивка кольчугу богатырскую, всхрапнул жалостливо:
– Ну, ежели кузнецу на лом всучить сумеете, может, по черствой баранке на брата и разживетесь…
– Вот и ладненько, – говорю, – а ежели на квас не хватит – коня моего на мыловарню продадим.
Прикусил Сивка удила, оставил шутки строить.
* * * Заехали мы в город, сыскали кабак почище, спросили питья хмельного да закуси. Отговорил я Муромца кольчугу продавать – не сумой единой жив путник, сподобился перед дорогой пару монет в пояс зашить. Выпили мы за знакомство, разговорились. Хороший, кажись, Сема парень; чуток простоватый, зато души добрейшей и слову своему верен.
– Ты, Кощеич, не серчай на меня за мост да суму, вот совершу подвиг, разживусь деньжищами и покрою твой убыток.
– Какой подвиг-то, Сема? Полчища басурманские давно копья сложили, торговлей живут, чудо-юдо последнее твой батюшка прикончил, цари и те промеж собой замирились.
Вздохнул Муромец горько, до дна чарку осушил.
Подступила тут к нам голь кабацкая – мужичонка ледащий, в одежонке худой. Мнется у лавки, облизывается:
– Ох ты гой еси, богатыри могучие, народные заступнички, а не лепо ли вам человека от лютой смерти похмельной избавить, поднести хоть на донышке?
Посмеялись мы, налили голи кабацкой чарку зелена вина да зелен же огурец в придачу пожаловали. Все равно уже кем-то надкушенный.
Опохмелилась голь кабацкая, повеселела:
– Вот спасибо, добры молодцы, не дали пропасть! Дам я вам за то совет мудреный: не связывайтесь с девками, от них все беды.
Мне ли девок бояться – на какую гляну, та и растает, да ни одна еще по сердцу не пришлась. Батюшка все посмеивался: «Тебе, Сема, по матушке прозываться надобно – Прекрасный: и волос ее золоченый, и очи зелены кошачьи, только что стать молодецкая».
– Проку с того совета! Вот кабы подсказал, где цветочек аленькой сыскать, я бы тебе цельный ковш поднес.
Призадумался мужичонка, головой качает:
– Слыхом не слыхивал я про такое чудо, а значит, нет его вовсе на белом свете. Кабы был, уж непременно в кабаке сказывали бы! Заезжали к нам и купцы берендейские, и служивые кусманские, и торговцы ордынские, про края свои баяли, цветочка же не поминали. Вот только с пустошных земель, лесов нехоженых, дорог неезженых, где солнышко садится, отродясь никто не приходил. Подавались в те дурные места иные богатыри, славы ратной да подвигов великих искать; сыскали, видать, на свою головушку – ни один не вернулся.
Вижу, у Муромца глаза загорелись.
– Может, и мне счастья попытать?
– Невелико, – говорю, – счастье – голову в дурное место свезти да там ее и сложить. Добры молодцы подвигов не ищут, те их сами находят. Вот кабы с умом в пустошные земли наведаться, на рожон зазря не лезть, авось и сыскали бы чего.
Молвит Муромец в шутку:
– Хошь, Сема, тем умом быть? А я тебя обороню, ежели чудище какое на кудри твои буйные покусится.
Кудрей у меня отродясь не бывало, приплел Сема для красного словца, а вот самого ровно барашка стричь можно.
– У меня за плечом тоже не прут ивовый, а меч-кладенец родовой, и махать им я сызмальства обучен. Может, и впрямь за цветочком в земли неведомые податься, дорог исхоженных напрасно не топтать?
Пожали мы друг другу руки:
– Будь же ты мне не просто братом-родичем, а другом-побратимом верным, коему в бою смертном без опаски спиной доверяются! | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:03 | |
| Голь кабацкая между нами влезает:
– А ковш обещанный?!
– С цветочком вернемся – проставим!
Пригорюнился мужичонка:
– Вернетесь вы, как же… с цветочками аленькими – по два на могилку!
Ну да нам голь трусливую слушать не с руки. Закупили припасов в путь-дорогу дальнюю, выспросили, как из города ловчей выехать, да и повернули коней вслед за солнышком.
Начались вскорости земли пустошные, травой сорной поросшие. Селились тут раньше люди, да повывелись – пустые срубы где-нигде стоят, провалами оконными щерятся. Сказывал кабатчик, будто волкодлаки на пустоши водятся, из лесов нехоженых к жилью за поживой тянутся, по ночам у стен городских воют, да к нам они не вышли, остереглись. Волчок к лошади жмется, как что треснет в кустах – на седло ко мне вспрыгнуть норовит, зубами со страху щелкает.
– Да уймись ты, песий сын! Чуешь кого али дурью маешься?
– Чуять не чую, да ты ж сам говорил – на рожон не лезть!
– Так оттого ко мне на голову лезть надобно?!
– Ты, хозяин, пользы своей не понимаешь! Ежели волкодлак на тебя из засады бросится, я его на подлете встречу!
Доехали мы до развилки, глядь – лежит на ней валун, с боков обтесанный, а на верховине каменной молодец чернявый сидит, семечки лузгает, шелухой поплевывает. На волкодлака вроде не похож, в ухе серьга серебряная, взгляд хитрый с прищуром. Конь буланый вокруг камня траву щиплет, поводья по земле тянет. Волчок осмелел, облаял издали.
– Гой еси, добры молодцы! А я уж замаялся вас ждать, все семечки подъел, хоть ты обратно поворачивай!
Переглянулись мы с братом непонимающе:
– Мы-то и впрямь добры молодцы, да только что-то не припомним, чтобы с тобой о встрече уговаривались.
Расправил парень плечи, так с груди шелуха приставшая и посыпалась:
– Я Семен Соловей, по батюшке Васильевичем кличут, из царства Лукоморского, стольного города Лукошкина.
– Эге, – говорю, – это не тот ли Соловей, что к моей матушке сватался, да проворовался некстати?
– А мой батюшка ему за покражу короны царевой чуть голову не снес? – подхватывает Муромец. – Слыхал я, что он потом разбойником заделался; бывало, притаится в кустах у дороги, возка купеческого дождется да как засвищет! Лошади понесут, возок с добром по кочкам разметут, а он потом собирает…
– Ага, – всхрапывает Сивка, – он еще как-то глухой ночью моего батюшку со двора свести пытался, да оплошал: батюшка как двинул копытом – конокрад по грудь в сыру землю ушел, едва откопали!
– Ты, хозяин, кошель-то проверь… на всякий случай… – лает пес.
Тут молодец как возрыдает слезами горючими:
– Вот так всегда, как помяну батюшку, немедля татем да конокрадом нарекут! Мол, яблочко от яблони… Хоть ты сиротой без роду-племени назовись, чтобы люди меня не сторонились!
Устыдились мы с Муромцем:
– Прости ты нас, злоязыких, и впрямь негоже отца сыну в упрек ставить. А ты сам каков человек будешь, мастеровой аль торговый?
– Да вор я, вор, – безнадежно отмахнулся Васильевич, – сызмальства мастерству воровскому обучен, а нынче уж поздно иное ремесло постигать. Вот кабы мне такую работу, где только воровать и надобно, уж я бы не оплошал, честным трудом жил!
– Не слыхал я о такой работе… – говорит Муромец в раздумье. – Разве что купцом али казначеем, да и там, ежели попадешься, места живого не оставят. А в чужедальних землях искать не пробовал?
– Второй год ищу… – вздыхает Семен Соловей. – И меня уже по трем царствам-государствам ищут… Не с голоду же мне было помирать, горемычному…
– А что ж тебе от нас надобно, Васильевич? Зачем поджидал-то?
– Да вот, – стучит Соловей по камню, – приметил на свою беду. Так бы ехал и ехал, горя не зная, ан глядь – на валуне придорожном надпись выбита. Прочитайте-кось, сами поймете.
Мнется Муромец:
– Ты бы, Сема, вслух почитал, что ли… А то мне отсюда не видать, уж больно буковки махонькие…
Усмехнулся я понимающе, уважил неграмотного:
– «Направо поедешь – себя спасать, коня потерять, налево поедешь – коня спасать, себя потерять, прямо поедешь – женату быть, назад поедешь – трусом слыть». Нет, назад точно не поедем.
Волчок камень со вниманием обнюхал, лапу над ним задрал: | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:04 | |
| – И прилежный же писец выискался – цельный год, поди, долбил без устали! Навряд ли шутки ради… Ну да я быстрей управился!
Сема Соловей сверху на пса косится, спускаться не спешит:
– Вот и я думаю: не для красы он здесь положен – добрым людям на упреждение. Битый час сижу, выбрать не могу – и так плохо, и эдак нехорошо. Решил двух путников дождаться, жребий бросить да разделить дорожки по справедливости.
Сема Муромец ладонь ко лбу приложил, в даль вгляделся – ни по одной дороге встречного не видать!
– Нам жребий бросать не с руки, вместе приехали, вместе и выбирать будем. Тебе, Сема, какая больше глянулась? Вернее, какие две – меньше?
– Давай, – говорю, – Сема, мы тебя женим! Эвон ты у нас какой молодец справный, поутру щетину нож вострый едва берет. Сыщем невесту тебе под стать…
– Бородатую, что ли? – хмыкает Муромец. – Нет уж, спасибо, видал я, что женитьба с добрыми молодцами делает – ни медовухи тебе выпить, ни к девкам на село завернуть. Прямая дорожка, поди, дальше с левой сходится! Давай лучше я у тебя в дружках похожу.
– Ну, ежели сыщешь девицу краше моей матушки, так уж и быть – женюсь.
Муромец только хохотнул, тетку свою, Василису Прекрасную, вспоминая.
– Направо тоже как-то не тянет, – размышляю я вслух. – Коня жалко, как-никак, друг верный, да и матушка огорчится. Все-таки прямо нам, Сема…
– А может, налево? – говорит Муромец с надеждою. – Авось пронесет!
Поглядел я налево – дорожка ровная, не колдобистая, впереди лес зеленый видать. Кто его знает, что каменотес неведомый сказать хотел? Себя потерять – заблудиться, что ли? Эх, где наша не пропадала, не пропадем и в лесу! Глядишь, и Семе на подвиг наскребем.
Взмолился тут Семен Соловей:
– Если вы и впрямь налево ехать вздумали, возьмите меня с собой – все равно мне, беспутному, свет не мил, а там, глядишь, и пригожусь!
Придержали мы с Муромцем коней:
– Ты хоть с оружием управляться умеешь?
Сдвинул Соловей брови, подбросил на ладони четыре ножа булатных – и откуда только выхватил! – и давай в дуб за нашими спинами метать. Так около ушей и засвистело! Обернулись мы – а ножи по самую рукоять в дерево ушли, дупло беличье с четырех сторон закогтили.
Мы так рты и пораскрывали, только ворон крыльями трепетнул одобрительно:
– Ловок! Не к добру!!! Кар-р-р! Кар-р-р!
Приняли мы Васильевича в свою дружину малую, побратались с ним и дальше поехали.
* * * Потянулся вдоль дороги лес нехоженый, бор вековой. Прямо сказать, ходить-то по нему особо и нечего – ни ягодников, ни орешника, одни мухоморы с поганками по кочкам хороводы отплясывают. Сумрачно в лесу, а как солнышко вниз покатилось, и вовсе неуютно стало. Пора бы и местечко для ночлега присматривать, пока кони впотьмах спотыкаться не начали.
На наше счастье, приметил Соловей избушку в стороне от дороги. Мы с Муромцем так бы мимо и проехали – неказистая избенка, приземистая, стены мхом поросли, крышу дожди вычернили, за деревьями на нет теряется. Из трубы дымок курится, слыхать, как ухват о горшок чугунный лязгает, заслонка печная дребезжит и голос старческий, надтреснутый, коту вороватому выговаривает. Потом и кота слышно стало – видать, от одних слов не раскаялся, пришлось веником помогать.
Завернули мы коней к избе, постучались в ставень распахнутый. Выглядывает в окошко старуха сморщенная в платке цветастом. Носом крючковатым потянула и сморщилась:
– Глянь-кось, доселева человечьего духа слыхом было не слыхать, видом не видать, а нынче сам на порог пожаловал!
Утер я рукавом лоб взопревший:
– Дух как дух, знамо дело – с дороги, а ты, бабушка, приветь нас ласково, накорми-напои, в баньке попарь, он и уйдет!
– Вот ишшо, баньку им топить, дрова переводить! Небось из ручья напьетесь, мухомором зажуете! Коль сюда добрались, пущай вас и дальше черти несут, зареклась я незнакомым молодцам дверь отпирать. Развелось вас тут, богатырей проезжих, честной Бабе Яге из дому выглянуть боязно – то в печь живьем засунуть норовят, то ступу угонят, давеча гуся-лебедя недосчиталась, только голова открученная да след богатырский на грядке с репой сыскались. Вон отсюда, проходимцы, пока метлу самометную на вас не спустила! | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:04 | |
| – Не горюй, бабушка, мы твоему горю подсобим – больше ни один лиходей в избу не войдет! Засучили мы рукава, на ладони поплевали:
– А ну-ка, избушка, стань к нам задом, к лесу передом!
Ухватили избу за углы и давай раскручивать! У Семы Муромца силушки немерено, я приколдовываю малость; Соловей тоже пыхтит, старается. Повернули избу, дверью к дереву ближайшему приставили. Окошки в избенке махонькие, нипочем Бабе Яге не выбраться. Высунула она нос крючковатый в щелочку, давай нас совестить:
– Экая молодежь нынче нервная пошла, слова им поперек не скажи! До чего здоровенные бугаи вымахали, а туда же – всяк пенсионерку заслуженную обидеть норовит! Да я в ваши годы…
– Ты, бабушка, в наши годы пакости почище этой строила!
Припомнила Баба Яга молодость свою развеселую, подобрела голосом:
– Что вам от меня надобно, окаянные? Дела пытаете аль так по лесу шляетесь?
– Дела, бабушка! Пусти переночевать, а мы тебе за то дров наколем и воды на неделю нанесем!
– Поправляйте избу, дуралеи, тогда и говорить будем!
Раскрутили мы бабку с ветерком, взяли у нее топор да пилу двуручную, пошли ночлег отрабатывать. Дотемна целую поленницу сложили.
Раздобрилась Баба Яга, курицу печеную на стол выставила, каравай хлеба нарезала, зелена вина в чарки плеснула. Сама ладошкой щеку подперла, любуется, как мы кушанье уплетаем.
– Эх, деточки, и куда вас на ночь глядя несет, неужто не боязно?
– А ты расскажи нам, бабушка, куда – авось убоимся!
– Вот те раз, – дивится Баба Яга, – трех верст до царства подземного, навьего, не доехали, а все ни сном ни духом! Вот уж где головушки бесшабашные… Сказывала мне сестрица моя меньшая, Баба Яга Лукоморская, что от Кощея Бессмертного с дружками-чародеями добрым людям никакого покоя нет, всюду ему нос сунуть надобно… вижу, и сынок ему под стать, на тот свет прежде батюшки поспешает. Заворачивайте коней, пока не поздно, туда-от час езды, а обратно прежде смерти не поспеть: к навьям дорожка в одну сторону, оттого неезженой и кличут – не гляди, что натоптана.
Сбледнул чуток Муромец:
– К упокойникам, что ль?
– Да нет, навьим царство только из-за подземности своей прозывается, а народ там самый что ни есть обыкновенный. Правит им лютый царь Вахрамей Кудеярович, держит при себе дружину разбойную – по ночам на землю выбираются, поживу ищут. Все селенья ближние разорили, разграбили, храбрых защитничков порубили, дома пожгли, людишек в полон угнали, в этой стороне только я одна и осталась. Никто еще от Вахрамея вырваться не сумел, птиц и тех на подлете стреляет.
Переглянулись мы с побратимами. Оно, конечно, честь богатырская, но и впрямь боязно стало. Кабы знать еще, что не напрасно сгинем…
– А растут ли в навьем царстве цветочки аленькие, о семи лепестках?
У Бабы Яги глаза на лоб полезли.
– До цветочков ли, когда волки да вороны по полям бранным падаль подъедать не успевают! Кто его знает, слыхала я, что есть у Вахрамея сад, а в том саду всех цветов земных и подземных по дюжине, птиц да зверей по паре; ежели в вахрамеевском саду цветочка аленького не сыщется, значит, его и вовсе на свете нет.
Пропали у нас сомнения последние – трудна дорога, да верна, а добрым молодцам только того и надобно.
– А нельзя ли как-нибудь тот цветок у Вахрамея выпросить аль выкупить?
Пригорюнилась старуха:
– Ох, детоньки, не дело вы затеяли! Уж больно лют Вахрамей, может и на месте зарубить, слова сказать не давши. Да есть и у него слабинка – шибко до красных девок охоч. Жен у Вахрамея цельных три терема, и все никак не уймется: какую добром возьмет, какую силой принудит – никто ему не указ. Скрадите где-нибудь девицу-красавицу да поклонитесь ею навьему царю, авось смилостивится.
– А ты, Яга Ягишна, не сгодишься? У нас и мешок припасен…
Развеселилась карга, пальцем костлявым погрозила:
– Все бы вам, молодцам, шутки шутить, нет бы к старухе прислушаться – поди, больше вас, вместе взятых, на белом свете прожила, плохого не посоветую.
Доели мы курицу, бабка кости в миску сложила, мне сует.
– Накось, выгляни во двор да высыпь у крылечка, может, песики бродячие прибегут.
Вышел я на крыльцо, посвистел условно. Чего, думаю, на бродяжек добро переводить, свой пустобрех с утра не кормленный, как бы еще один гусь головы не сложил – водится за Волчком такой грешок. Не видать что-то пса, только звуки дивные сверху доносятся – не то стон прерывистый, не то скулеж хриплый. Соступил я с крыльца, голову задрал – сидит мой пес на крыше, трубу лапами обвил, осиновым листом вместе с ней колотится, а за углом три волкодлака рядком сидят и на Волчка облизываются. Увидали меня с миской, хвостами завиляли, навстречу пошли. Я миску выронил да скорей в избу. Позади только захрупало. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:04 | |
| – Ну как, дитятко, прибегали мои песики?
– Прибегали, бабушка…
– Не обидел ты их?
– Таких обидишь!
– То-то же! Ежели ишшо кто на гусей моих покусится – вслед подуськаю, мало не покажется!
Постелила нам бабка на полу, сама на печь спать полезла. Посреди ночи будит меня Соловей, за плечо трясет:
– С-с-сема! – А у самого зубы так и лязгают. – Я-а-а … во двор… по надобности… а там… о-о-о!
Перевернулся я на другой бок, бурчу сонно:
– Ничего не попишешь, волкодлаков бояться – до утра терпеть…
– Сема, ты чего подумал? Окстись, какие волкодлаки?! Не верю я в них, то сказки бабкины! Я коней проведать вышел, а на них какие-то девки простоволосые в лунном свете голышом катаются, только смех по лесу идет!
– Пить надо меньше…
– Сема, да вставай же! Заморят коней чертовы бабы!
Выскочили мы из избы – точно, гоняет кто-то коней по лесу, топот то ближе, то далече слыхать. Захрустели ветки, вылетает на поляну Сивка – весь в мыле, глаза стеклянные, и сидит на нем без седла, без поводьев, девка бесстыжая. Волосы по ветру развеваются, под полной луной зеленым серебром мерцают.
– Стой, окаянная!
Выскалила девка зубы, рассмеялась, коня пятками пришпорила. Прижал Сивка уши, прямо на нас помчался. Едва пригнуться успели, – взвился конь поверх голов, подковами сверкнул, жаром пыхнул и дальше полетел.
– Зачаровали коня, заразы!
– Кто, Кощеич?!
– Кикиморы клятые!
За Сивкой два других коня по поляне промчались, сызнова в лес канули. Тешатся кикиморы, морят коней – не уловишь.
Сцепил я зубы, сел на завалинке, вытянул костяной гребень из кармана, давай волосы охорашивать. Чешу не спешу, кикимор будто не замечаю.
Осадили девки коней, загляделись:
– Не продашь ли гребешок, добрый молодец? Богатырю о своей красе думать негоже, а нам, девицам, как раз положено!
– Продать не продам, а спешитесь – так подарю.
Пошушукались кикиморы, посмеялись. Спрыгнула старшая с моего Сивки:
– Повезло нам, девоньки, на гнилой товар пришел слепой купец! Коней выкупает, а красных девок не замечает!
– Какие вы девки – пеньки лесные сучковатые, только ночью шкодить и можете, коней да молодцев морить!
– Гляди-кось, знающий выискался! А то пошел бы с нами, потешился; иные молодцы пешими своих коней догоняли, на нас заглядевшись!
Протянул я кикиморе гребень:
– Нет уж, благодарствую, что-то не в охотку.
Скакнула наглая девка ко мне на руки, обвила за шею, устами по устам скользнула:
– Не передумал, добрый молодец?
– Днем подходи, столкуемся.
Засмеялась девка, выпустила:
– Эх, проторговался, купчина негодящий! В сусеках шаром покати, так он на мышей пеняет! – Выхватила гребень и убежала, а с ней и подруженьки невесть куда с конских спин сгинули.
Стоят кони, не шевелятся, головы повесили. Пригляделись мы с Соловьем – спят наши скакуны, так без просыпу кикимор и катали! Утром, поди, и не упомнят ничего.
Поздно Соловей спохватился:
– Зря, Кощеич, ты их отпустил… ежели самому невмочь, мы бы с Семой подсобили…
Ничего я не ответил, пошел в избу досыпать. Пущай что хочет думает.
* * *
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:05 | |
| Поутру седлаем коней – один Муромец бодрый да веселый. Мы с Соловьем во всю глотку зеваем, Волчок взъерошенный на солнце греется, распластался, как неживой, кони напиться никакие могут, Сивка на ломоту в костях жалуется. Баба Яга на крылечке пригорюнилась – как в последний путь провожает, даже платочек черный повязала.
– Ты, бабка, на нас тоску не нагоняй, лучше дай совет какой дельный на дорожку.
– Вот вам мой совет: не едьте туда!
Везет нам нынче на советы. Ну да чужим умом все равно жить не будешь, пора бы и свой на деле испытать.
Едем – не торопимся, кони на ходу подремывают, хвостами оводней докучливых отмахивают. Негоже на тот свет спешить – прежде хорошенько обдумать надобно, как после на этот вернуться.
Окликнул я Соловья, кивнул в сторону – лежит у дороги коряга пустотелая, мхом подернутая, а в корнях растопыренных гребень костяной запутан накрепко. Побледнел Сема, сглотнул на сухое горло – купец-то на поверку зрячим оказался, гнилья и задаром не всучишь.
Муромец наших переглядов тайных не разумеет, иным обеспокоен:
– Что делать-то будем, Кощеич?
– Вы же слышали, что Баба Яга присоветовала… тем и займемся.
Мнутся друзья-побратимы:
– Ты уж прости, Сема, мы девиц красть не обучены… поперек чести-совести не пойдем…
– Дурачины вы, – говорю, – простофили! Кто ж вас настоящих девиц красть просит? Изловите мне лягушку болотную, я ее живо царевной-красой оберну, ею царю Вахрамею и поклонимся!
Обрадовались Семы, побежали лягушек ловить. Принесли полные карманы – и царевен, и царевичей, на любой вкус. Выбрал я одну лягушечку посмирней да неприглядней, бросил оземь – встала предо мной девица черновласая, в сарафанчике желто-зеленом шелковом, а по нем шитье изумрудное, разводами.
Обошел Муромец вокруг девицы, в затылке поскреб. Хороша, ничего не скажешь, а что лицом зелена малость, так то на немощь желудочную списать можно. Все, как положено – и коса на месте, и кокошник бисерный, а глазами зелеными так и ведет, так и чарует. Нипочем не устоять Вахрамею против такой красы!
Только Сема нацелился перси на мягкость попытать, девица его хлоп по щеке!
Потер молодец щеку, выдохнул уважительно:
– Как настоящая… А говорить она умеет?
Подбоченилась царевна-лягушка:
– Ква, ква-ква!
– Пущай лучше молчит! – постановили мы сообща.
Усадили лягушку на коня к Муромцу и дальше поехали. Говорю я побратимам с опаскою:
– Лишь бы царь ее до свадьбы в уста целовать не надумал, а то сызнова лягушкой обернется!
– Мы уж проследим!
Не видать что-то царства навьего. Все лес да лес, восьмая верста навскидку пошла. Только хотели коней подхлестнуть, глядь – кончилась дорога неезженая. Остановились мы, глаза протерли – не появилась, будто отрезал ее кто посередь полянки.
Может, подшутила Баба Яга, отвагу нашу испытывала?
Кивнул я на череп в траве придорожной, шелом пробитый, следы конские во множестве:
– С размахом бабка гуляет…
Соловей догадки строит:
– А может, навье царство только с темнотой появляется? По ночам и дружина разбойная выходит, видать, света боится.
– Или страху побольше нагнать хочет, – сказал я и тронул легонько Сивкины бока коленями. Пошел конь вперед с опаскою, на череп косится.
– Ох не к добру это, хозяин…
– Ты еще покаркай, волчья сыть!
Конь возьми да и скажи сдуру:
– Кар-р-р, ежели человеческих слов не разумеешь!
Раздалась тут земля, аки трясина болотная, я и понять ничего не успел – падаем куда-то, да быстро так, ровно в яму ловчую! Недолго падали, сажени две. Конь по щетки в землю ушел, я задом о седло приложился. Гляжу – стоим мы на горушке невысокой, дорога вниз сбегает, в поля уходит, по небу тучки гуляют, а солнца нет как нет, отовсюду свет ровный идет. Задрал я голову – прямо надо мною то ли омут, то ли свод, из мрака сотканный, и летят оттуда два коня и собака, вопят согласно. Упали – замолчали, озираются. Ворон эдак деловито на крыльях распахнутых спустился, ко мне на плечо присел:
– Ну что, и дальше тебе конь каркать будет или мне дозволишь?
– А надобно? | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:05 | |
| – Надобно, надобно! Вон под горочкой дружинники вахрамеевские на ноги резвые повскакивали – не к добру!!! Кар-р-р, кар-р-р!
Увидали нас дружинники, сабли выхватили, на холм карабкаются, задушевных бесед вести не желают. Нас трое, их пятеро, все как на подбор: дюжие, лихие, к мечу привычные, истинно – разбойники. Загодя радуются, как поживу бранную промеж себя делить будут, конями да девицей перед Вахрамеем выслуживаться. Только я примерился петухами голосистыми их обернуть, чую – что-то не то. Как гляну на дружинников, сразу сила чародейская меня оставляет, заклятия в голове путаются. То ли заговоренные они, то ли оберег какой вздели. Хорошо, царевна лягушкой не перекинулась – видать, самим чарам оберег не помеха, во мне дело. Хоть ты на версту отбегай да издали колдуй.
Быть бы тут сече кровавой, да нашелся я, навстречу дружинникам руки распахиваю, кричу с радостью:
– Ребятушки! Так вы и есть караул обещанный, что к терему царскому нас с почетом проводить должон? Ай да Вахрамей Кудеярович, ну уважил, у самого порога встречает!
Растерялись дружинники, сабли опустили, позволили каждого по очереди обнять, троекратно облобызать. Старшой рукавом украдкой утерся, говорит хмуро:
– Встретить-то нам велели, да кого —растолковать позабыли. Ты кто таков будешь, придур… приезжий человек?
Разыграл я обиду праведную:
– Как кто?! Будущий родственник Вахрамеев, вот сестрицу ему в жены везу!
– А это что за лбы? – спрашивает дружинник, на побратимов моих кивая. – Подружки невестины?
– Родичи, на пир свадебный выбрались.
Поворчали дружинника, посоветовались. Кто нас знает, может, и впрямь с царем уговорились-породнились, зарубишь – хлопот не оберешься, пущай Вахрамей сам решает, казнить аль миловать.
Отрядил старшой двоих нам в охрану:
– Глядите за ними в оба, не за родственничков, так за пленничков награду огребем!
Ничем навье царство от Лукоморья не отличается – и дубы те же, и вороны туда-сюда по небу летают, в огородах лебеда с репой воюет. Долго ль, коротко ль – прискакали мы к терему царскому. Побежали дружинники с докладом, возвращаются злые – царь велел нас пустить, а им по дюжине плетей всыпать, дабы впредь неповадно было перед всякими проходимцами уши развешивать. Отобрали у нас оружие, при входе сложили.
– Ежели выйдете, заберете, а нет – так оно вам и вовсе не понадобится.
В палатах царских от стражи не продохнуть, не то что мечом размахнуться. Царь на троне сидит развалясь, из чарки зелено вино попивает:
– Это еще что за теребень подзаборная? Поди, дочь мою скрасть удумали? Не советую… Во-первых, поймаю и казни лютой предам, а во-вторых, овчинка выделки не стоит. Ну, кто у вас тут старшой, кто ответ перед моим грозным величеством держать будет?
Выступил я вперед, поклонился царю поясно:
– Исполать тебе, Вахрамей Кудеярович, властелин царства навьего! Мы не теребень подзаборная, а внуки царя Лукоморского Еремея Кирбитьевича – я Семен Бессмертный, по леву руку от меня Семен Муромец, по правую – Семен Соловей, побратим наш. Про дочку твою я слыхом не слыхивал, а явился к тебе в шурины проситься, привез вот сестрицу на выданье – Лягушей, тьфу… э-э-э… Любушей кличут!
«Любуша» похихикивает, плечиками поводит, косу теребит, в царя глазками стреляет. Вахрамей прокашлялся, чарку отставил, грудь выпятил, перед лягушкой молодца изображает, не гляди, что в батюшки ей годится. Лысоват навий царь, бороденка жиденькая; незавидный, прямо сказать, женишок, хоть телом и крепок.
Муромец парень простой, рубанул сплеча:
– Дал бы ты нам за нее, по-родственному, цветочек аленькой!
– Сестрица – это хорошо, – говорит царь мечтательно, на лягушку поглядывая. – Через три дня свадебку и сладим. А вам, братцы, за цветочек еще отработать надобно… по-родственному. Три службы мне справите – отпущу с цветочком, нет – будет у Любуши на трех братцев меньше. Много я про твоего батюшку слыхивал, Семен Кощеевич! Говорят, на земле он колдун самый что ни есть могучий. И тебя небось премудростям всяческим обучил?
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:23 | |
| «Эге, – думаю, – тебе только скажи, что мы с батюшкой, почитай, ровня, – такую службу задашь, что никакой силы чародейской недостанет».
– Куда уж мне, бесталанному, я весь в маменьку пошел.
– Вижу, что в маменьку, – хмыкает заметно повеселевший царь, – на земле, поди, отбою от девок не было? Ну-ну, не красней, дело молодое, душе и телу приятственное зело… А касательно чародейства мне все едино, я и моя стража перстеньки хризолитовые носим, со ста шагов чары отвращающие, супротив меня не больно-то наколдуешься. Но ежели соврал – коньми разорву, по полю размечу… мне в навьем царстве колдунов не надобно, и без того порядку должного нет.
Взбарабанил царь перстами по подлокотнику:
– Ну, чтобы долго голову не ломать, давайте по старинке – идите в лес дремучий, изловите там быка-тура лютого, вспашите на нем поле заповедное, век не паханное, зерном засейте, урожай соберите и пирогов напеките, а сроку вам даю один день да ночь в придачу жалую – мне не к спеху.
У побратимов моих глаза на лоб полезли, я их унимаю потихоньку, за руки пощипываю:
– То, друзья, не служба, а службишка, еще до ночи управимся…
Царю же говорю в полный голос:
– Добро, Вахрамей Кудеярович, медлить не будем, завтра же к службе приступим, чтобы до свадьбы управиться, с душой спокойной на ней погулять. Дозволь только в тереме твоем отдохнуть с дороги, ну и перекусить там чего-нибудь не помешало бы…
– Дозволяю, – говорит царь милостиво, – запомните мою доброту, потому как навряд ли еще когда увидите. Эй, слуги, слыхали? Эти дурни – гости мои дорогие, ни в чем им отказу не давать, пущай потешатся напоследок.
Только из залы выходить – как налетит на меня вихрь разъяренный, не поймешь, то ли девка, то ли парень – лицо молодое, безусое, волос под лоб стриженный, окрасу мышастого. Да кулачишком хлипким меня по груди:
– Ах ты, чудище бессердечное, без стыда, без совести, родную сестру на цветок никчемный променял да еще ухмыляется!
Пригляделся – девка, лет шестнадцати, в сарафане ситцевом полинялом. Худая да бледная, заморыш подземный. Перехватил я ее за руку, вдругорядь занесенную, стиснул крепко:
– Ты кто такая?
– Не твое дело! – шипит девка от боли, змеей извивается, а пощады не просит. – Врагиня твоя смертная, вот кто! Не будет тебе впредь удачи, не выйти живым из царства навьего!
Запустила зубы мне в руку, вырвалась и убежала. До крови, мерзавка, цапнула. Вокруг стражники да челядинцы похохатывают, наперебой разъясняют:
– То дочка Вахрамеева была, Алена-искусница. Она с отцом не в ладах – ковры летучие ткать мастерица, царь ее за то умение при себе держит, женихов на пищальный выстрел не подпускает. Сам-то царь месяца без свадьбы прожить не может, а дочь обделил, вот она и озлилась.
– А что это она с волосьями своими учудила?
– Царь велел обрезать, чтобы, чего доброго, не приглянулась кому. И платьишко худое оттого носит.
– Это ее, что ли, нам красть не советовали? Неужто прежде охотники находились?!
– Находились, и не единожды!
– Глаза им, видать, застило…
* * * Выспались мы мягко, поели сладко, встали на зорьке и прямиком к ключнику цареву:
– Дай ты нам, мил-человек, соху на пять пудов, ярмо железное, плеть сыромятную, мешок пшеницы посевной!
Подивился ключник, что сыскались дурни на царское земледелие, да виду не подал. Вынес мешок, у двери поставил.
– А за сохой да ярмом сами идите, мне не снести. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:23 | |
| Пока ярмо в соломе сыскали, соху ржавую наладили, вернулись – Алена на мешке сидит:
– Эх, заморите животинку, ну да чего от вас ожидать – сестру и ту не пожалели.
Выдернул Муромец из-под нее мешок без почтения:
– Ежели помочь надумала – всегда пожалуйста, припряжем быку в помощь, а нет – геть отсюда!
Проводила нас Алена взглядом недобрым, так спину и буравит – чуть въяве не задымилась.
А поле-то – глазом не окинуть, раз обойти и то уморишься. Трава выше пояса, кореньями сплелась, едва соху всадить. Вдалеке лес дремучий виднеется.
– Что делать-то будем, Кощеич?
– Быка искать надобно. Ты, Муромец, держи булаву на изготовку – оглушишь скотину, я ярмо насажу, а Соловей припряжет.
Встали мы на краю леса – чащоба непроглядная, ежевичником заплетенная. Сунулся было Муромец тропу торить — весь исцарапался и клещей за шиворот нахватал.
– Проще лес вырубить, чем с розыском маяться! – говорит.
– А мы Волчка, – говорю, – пошлем, он быка вычует и на нас погонит.
Пес за дело браться не спешит, на лес косится с опаскою:
– Ага, а вдруг он от меня не побежит?
– Не от тебя – так за тобой, нам все едино!
В шесть рук пса за опушку пихаем, он же ни в какую, всеми лапами уперся, голосит благим матом:
– Лю-у-у-ди!!! Спаси-и-и-ите! Убива-а-а-ают!
Услыхал бык-тур возню на опушке, увидал в просвет Соловьеву рубаху красную, выскочил из лесу – и к нему, кусты так просекой и распались. Сам бурый да косматый, загривка рукой не достать, рога вострые что копья долгомерные. Сема глаза вытаращил, и деру! Бык за ним, на нас и не глянул, а зря – Муромец его походя за хвост цопнул и скорей на руку намотал.
Оставил бык Соловья, пошел по полю скакать, задом кидать. Давай Муромец ногами упираться, по колени в землю ушел, заместо сохи борозду разваливает, а остановить зверя дикого силушки недостает.
Сема Муромец орет, бык-тур ревет, Волчок вслед с лаем летит, носятся по полю туда-сюда – никудышные пахари, да старательные; часу не прошло – все поле испоганили, вкривь да вкось на четверть сажени перепахали, на второй круг зашли. Смастерил Сема Соловей из веревки петлю висельную (видал, поди, не раз), к другому концу мешок с зерном привязал, а в мешке дыр навертел. Только бык с нами поравнялся – Сема петлю раскрутил и ему на рога закинул.
Бык-тур скачет, Сема пашет, мешок сеет, мы с Соловьем в тенечке лежим, на них любуемся – красота! Пошло зерно в рост по слову моему чародейскому, аж земля затрещала; давай виться да плестись, усы пускать. Батюшки светы, мешок-то не пшеницей – горохом насыпан, не иначе Алена расстаралась! Поднялся горох в рост человеческий, заплел все поле – не подступиться ни с косой, ни с серпиком. Встал бык-тур в горохах как вкопанный, увяз накрепко. Сема Муромец хвост выпустил, на спину к быку вскарабкался, руками машет – вызволяйте, мол!
Свистнул я в два пальца – со всех сторон воробьи слетелись, давай горох из стручков выклевывать и в мешки подставленные сносить! Только завязывать успевай. Часу не прошло – сто мешков рядком выстроились. Бык-тур, чуть путы спали, в лес удрал без оглядки, зарекся молодцев бодать.
Снесли мы горох в амбары царские, Сема Соловей полмешка – в пекарню, приплатил за срочность. К утру напекли царю пирогов с горохом, поднесли на завтрак.
Не к чему Вахрамею придраться – вот он, пирог-то, пышный да румяный. Похвалил нас царь без особой радости, спрашивает с подозрением:
– Вспахать да испечь дело нехитрое, а вот с чего бы это горох так быстро вырос? Винись, Кощеич, небось колданул по малости?
– Что ты, Вахрамей Кудеярович, куда мне, бесталанному! Поле-то заповедное, век не паханное, за такой срок немудрено живящей силы набраться: не земля – опара!
– Ну ладно, – молвит царь, к пирогу примериваясь, – сослужили вы мне службу, сослужите и другую: есть у меня пасека на тыщу ульев, в каждом улье по рою, в каждом рое трижды по десять тыщ пчел. И с недавних пор повадилась которая пчела заместо меду деготь в соты таскать; простым глазом не видать, а как наварят медовухи – хоть ты колеса тележные ею подмазывай, до того дегтем разит. Чтобы к завтрашнему утру изловили мне пакостницу да наказали примерно, дабы другим неповадно было!
С тем нас Вахрамей из залы и выпроводил, даже пирогом не угостил, Да и мы не лыком шиты – загодя по краюшке на брата припрятали, идем и жуем, думу думаем.
Алена навстречу, интересуется ехидно:
– Что, добры молодцы, невеселы, буйны головы повесили? | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:24 | |
| – Тебя, – в один голос отвечаем, – увидали!
Разобиделась Алена:
– Ничего, потерпите… чай, в последний раз видимся! Завтра батюшка вас худой хворостиной из царства навьего несолоно хлебавши прогонит!
– Ты за нас не кручинься, царевна, похлебать мы завсегда горазды, а соль у нас своя!
Только разошлись, я из кармана горсть гороха каленого достал, через плечо метнул:
– Накось, выкушай пшенички самородной!
Оступилась Алена на горохе, сидит на полу и бранится всячески. От девки сроду таких слов не слыхивал, да и молодцу есть чему подучиться.
* * * Наказали мы челяди баньку протопить, прихватили одежу чистую да бочонок кваску на хрене, пошли пот трудовой смывать. Славно попарились, все косточки прогрели, девять веников березовых друг о дружку истрепали. Сидим телешом на лавках, от жара помаленьку отходим, квасок попиваем.
– Ну что, Семы, какие думы полезные будут? – спрашиваю.
Хлебнул Муромец из жбана, жмурится сладко:
– Надобно к каждому улью по ярыге приставить и пчелам учет вести – пущай у летка отчитывается, чего и сколько принесла.
– А ты, Васильевич, что скажешь?
– Хлопотное это дело – с каждой пчелой возиться, давайте лучше посередь пасеки костер разведем, деготь-от горюч, пчела над огнем пролетит да от жара и вспыхнет.
Постучал я себя по лбу – гулко вышло.
– Умом вы, Семы, тронулись – где же это видано, чтобы пчелы заместо меда деготь носили?! Деготь кто-то уже в медовуху подмешивает, опосля варки, вот его в меде никто и не чует. В погребах царевых нашу пчелку искать надобно! Приметил я, как утром туда бочки свежие по доскам скатывали. На медоварне навряд ли кто средь бела дня шкодить отважится, а вот темной ночкой покараулить не помещает.
На том и порешили. Выходим в предбанник одеваться, а одежи-то и нету! Ни грязной, ни чистой, только портянка Муромца под лавкой завалялась, и та несвежая. Неужто тать прибрал?!
Приоткрыл я дверь щелочкой, на белый свет глянул… чтоб ты провалилась, Алена Вахрамеевна! Вся одежа по дубу вековому развешана, на ветру полощется. Самая маковка кольчугой Муромцевой увенчана, идет от нее стук-звон унылый, птицы не долетая вспять поворачивают. Сапоги и те шнурами связала, через ветку перекинула.
Услыхали побратимы весть скорбную, прогневались зело. Кричат:
– А ну подать сюда эту мерзавку! Были мы добры молодцы, а теперь злые! Веник на прутья разберем, в соленой воде вымочим – то-то она у нас попляшет!
Мне бы хоть порты подать, чтобы до покоев без сраму дойти. И колдовать, как на грех, заказано – царь из окошка увидит, не сносить нам голов. Глядь-поглядь – Вранко на плетне сидит, перья перебирает. Свистнул я в два пальца:
– Выручай хозяина, дармоед, коль татя проглядел!
Каркнул ворон виновато, снялся с плетня. Ждем-пождем – приносит Вранко мои штаны:
– Держи, хозяин, дальше я тебе не помощник – одежа ваша к веткам гвоздями накрепко приколочена, весь клюв сбил, пока эти отодрал.
Забранились мы пуще прежнего, да делать нечего – мои штаны, мне и лезть. Подступился я к дубу с опаской, на ладони для храбрости поплевал. Пару раз вниз соскальзывал, пока не приноровился. Кое-как пару саженей одолел, чую – что-то не то: прежде я за дуб держался, теперь он меня держит. Руку отлепил, понюхал – смола сосновая! Кругом ствол промазан, ежели дальше лезть – останусь на дубу на веки вечные.
Только до сумы Соловьевой дотянуться и сумел.
Приношу суму в баню, злой как черт:
– Ну, Васильевич, твой черед штаны мерить – посбивай-кось ножами ветки, Вахрамеиха проклятая меня чуть намертво к дубу не приклеила, хоть ты заново мойся!
А воды в кадке на донышке, да и баня выстудиться успела. Не больно-то смолу ототрешь, только пуще размазывается. Воротился Соловей с добычей – вся одежа перепорчена: где рукава мокрые узлами завязаны, где смолой выпачкана, где Сема чуток промахнулся.
Вернулись в палаты злые-презлые, честим Алену во все корки – то-то ей, поди, икается! Отдохнули маленько, перекусили – и в погреба. На сей раз ключника известить не удосужились, со своим умельцем пришли: Сема Соловей отмычками позвенел, замки разнял, а царевна-лягушка их за нами снова замкнула и к себе ушла. Попрятались мы за бочками и давай караулить. Сему Муромца под бока то и дело пихаем, чтобы не спал, храпом татей не отваживал.
Только пошло время за полночь – скрипнула дверь окованная, спускается кто-то в погреба, да с лучиною. Давай бочки открывать и в каждую по ложке дегтя лить. Вольет и размешает, чтобы неприметно было.
Подпустили мы татя поближе, выскочили из-за бочек да сетью и накрыли. Вскрикнул тать тонким бабьим голосом, забился в путах. Тьфу ты, опять Алена, в платье мужском! Я виду не кажу, говорю громко:
– Экая, братцы, здоровущая пчела нам попалась! Неси, Сема, топор да бей ее промеж глаз, иначе не удержим! | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:24 | |
| Видит Алена – худо дело, Муромец и впрямь куда-то побежал, – взмолилась что есть мочи:
– Не губите меня, добры молодцы, это же я, Алена-искусница, дочка Вахрамеева! Подшутить над батюшкой хотела, чтобы ему жизнь медом не казалась!
Сема Соловей в затылке притворно чешет:
– Надо же как занятно жужжит! Прям как дочка царева, у той тоже жало заместо языка!
– Что ты, Сема, откуда тут Вахрамеихе взяться? Она, поди, все у бани околачивается, молодцев караулит. А и гадкая же девка, немудрено, что царь ее замуж не отдает – боится, как бы не вернули с позором!
– Ну, ежели это и впрямь царевна, убыток небольшой. Все одно добром с ней не договоришься, дай-кось топор испробуем!
Тут и Муромец подоспел, сыскал где-то кувалду двухпудовую, несет-поигрывает:
– Разойдись, народ, на две стороны!
Посторонились мы, сеть выпустили. Алена, не будь дура, так в сети к выходу и метнулась, оступаясь да всхлипывая. Полетел ей вслед хохот молодецкий, аж стены задрожали.
Догадалась Алена, что шутку над ней подстроили, отплатили за дуб сторицей. Обернулась на пороге, из сети выпрастывается:
– Да вы… да батюшка вас… звери лютые!
Сорвалась в плач, слезы по лицу размазала, швырнула в нас сетью скомканной и убежала.
Ну что с девкой непутевой поделаешь? Царю говорить негоже – хоть и грозится Алена «батюшкой», а не видали мы, чтобы она с Вахрамеем речи вела, даже не подходит близко. Плачет, вишь ты… Испугалась, поди, что влетит ей от царя за медовуху дегтярную.
Насобирали мы дохлых пчел, в деготь обмакнули, наутро понесли Вахрамею предъявлять. Царь на упокойниц косится недоверчиво:
– А чем докажете, что по вине воздали?
– Пущай мед по ульям соберут, медовухи наварят – сам убедишься.
Позвал царь на проверку бортников да медоваров – точно, исчез дух дегтярный.
– Ну, добры молодцы, вот вам третья служба – последняя, да не из последних! Завелись у нас в тереме гости докучливые – Фома, Кузьма да Ерема, никак выжить их не можем; третий год пируют-гуляют, казну мою без толку переводят, домой не торопятся, а взашей гнать заказано: то сынки беспутные владыки царства соседнего, как бы не осерчал да войной на меня не пошел! Вот и намекните им, да поискусней: пора, мол, и честь знать. Чтобы к завтрему и духу ихнего в палатах белокаменных не было! Но ежели узнаю, что почету должного царевичам не оказали, – на кол посажу, не гляну, что родственники!
Подивились мы, да смолчали. Что ж там за гости, ежели самого Вахрамея третий год объедают-опивают невозбранно?! Мой дедушка царь, уж на что хлебосолен, и тот опосля второго месяца свету белого не взвидел, тещ загостившихся на дух выносить не мог. Велел тараканов им в меды подсыпать, кушанья пересаливать, мышей по зале пускать, а шебутного боярина Фрола Фомича Кутило-Завалдайского подговорил лицо вычернить, клыки нацепить, ночью по лестнице к окошкам тещиным взобраться и в ставень постучать. Уехали тещи как миленькие, недели не продержались!
Нам же в один вечер управиться надобно, тут мышами не обойдешься. Соловей мыслишку подкидывает: | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:25 | |
| – Вахрамеихи на них нет, небось сами сбежали бы без оглядки!
Алена и впрямь с утра на глаза не кажется – то ли от гнева царского хоронится, то ли еще чего нам во вред замышляет. Сговорились мы с побратимами, как дело вести, пошли в трапезную.
А там пир идет горой, челядь как раз блюда переменила. Присмотрелись мы к гостям – мороз по коже продрал! Платье на них дорогое, царское, золотом расшитое, а рыла как есть свинячьи, из-под куньих шапок рога козьи выглядывают, заместо подковок сапожных копыта мохнатые по полу стучат. Вот так сосед у Вахрамея, немудрено его убояться! Ну да нам при чертях мерзнуть негоже, да и пить с ними не впервой – опосля десятой чарки так по стенам и скачут.
Присели напротив:
– Гой еси, гости дорогие, мы три Семена, шурины вахрамеевские, будем вас сегодня потчевать!
Обрадовались черти:
– Вот хорошо, а то нам уж прискучило втроем пировать… и имена у вас для застолья самые что ни есть удобные, даже во хмелю не спутаешь. Ну-кось, Сема, разливай!
И пошло у нас веселье, просидели за столом до глубокой ночи, за всех подряд выпили, даже Вахрамея помянули – правда, «навьем-собакой», песенок жалостных сколько-то спели, поплакались друг другу на горькую судьбинушку и всеобщее неуважение, а под конец затеял я свару с побратимами:
– Ты, Соловей, роду низкого, негоже мне с тобой с одного блюда есть!
– Низок, да славен, а ты из грязи да в князи!
Муромец вином из чарки в нас плеснул:
– Оба вы хороши, крику на рупь, толку на грош!
Слово за слово, переругались вусмерть.
– Не желаем за одним столом сидеть, поделить его надобно, пущай каждый в своем углу пирует!
Обмакнул Муромец свиную кость в сметану, размалевал скатерку. Поделили стол, давай яства делить. Из рук блюда рвем, кушанья на гостей летят, с ног до головы черти перемазались. Трусоваты на поверку оказались, драки не унимают, под столы от греха попрятались.
– Давайте уж заодно, – говорю, – и сотрапезников наших, гостей дорогих, разделим!
Согласились Семены и на такой дележ, выбрали себе по царевичу, давай каждый своего потчевать. А на столе не так уж много осталось – что пораскидали, что поделили. Самым запасливым Муромец оказался – и осетр у него аршинный, и поросенок печеный. Я же маху дал – хлеб да капуста квашеная, перед Кузьмой неудобно.
– Рад бы я, гостюшка, тебя попотчевать, да нечем – все братец загребущий к рукам прибрал. Возьми у него ломоть осетрины, небось не обеднеет.
Потянулся жадный черт за даровым угощением, а Муромец тресь его ложкой по лбу:
– Не трожь чужого!
Осерчал я не на шутку, подорвался с места:
– Ты для моего гостя рыбки пожалел, пущай же твой ею подавится!
Схватил осетра за хвост, да тем осетром Муромцева гостя по голове. Рыло осетровое от удара вбок отлетело, Ереме в глаз угодило. Разобиделся Соловей, зачерпнул икры полной жменей, да Кузьме в рыло:
– Сема моего дружка закадычного осетром пожаловал, накось его прихлебателю икорки на закусь!
– Моего гостя бить?! – ревет Муромец, булаву выхватывая. – Всех порешу, нам с Фомой больше достанется!
Я за кладенец, Соловей за ножи:
– Не печальтесь, Кузьма да Ерема, мы за вас живо отомстим, остыть не успеете!
Перепугались черти, из-за стола повыскакивали:
– Вы уж тут без нас разбирайтесь, мы и без того загостились, дома, поди, жены с детками малыми ждут не дождутся!
– Куда ж вы, гостюшки?! А как же почет, святой долг хозяйский, чтобы вы обиды на нас не держали?!
И давай чертей за хвосты ловить, за стол насильно сажать. Своего под руки, чужого кулаком по темечку, Муромец Кузьме моему ухитрился черствый бублик на рыло поверх икры закрутить.
Визжат черти, упираются:
– Хватит с нас почета, ввек вашу доброту не забудем, только отпустите восвояси!
Переглянулись мы, отвесили чертям по затрещине на посошок:
– Не забывайте нас, захаживайте!
– Уж лучше вы к нам!
С тем и сгинули.
Мы тоже засиживаться не стали, едва до покоев добрели – сон сморил. По пути еще песенку развеселую спеть умудрились, весь терем перебудили, даже коты под окнами на радостях заорали – думали, невеста у них в тереме завелась. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:25 | |
| Утром просыпаюсь – голова с похмелья трещит, друзья над кадкой с водой студеной плещутся, отфыркиваются:
– Давай-кось Кощеича прямо в постели окатим, одним махом протрезвим, еще спасибо нам скажет!
– Да уж скажу – мало не покажется!
Поплескался я в воде, рассолу хлебнул —ожил. Пошли мы к Вахрамею обещанного требовать.
– Охти мне тошнехонько, – вздыхает царь, – от сердца отрываю! Кабы не родственники, тремя службишками пустячными не умилостивили бы.
Кликнул садовника:
– Вот тебе, Еремейша, помощники, за аленьким цветочком приехали. Выдай им по лопате с рукавицами холщовыми, и проводи в сад, пущай любой копают!
Да как расхохочется – у нас мороз по коже. Что дочь, что батюшка – с обоими ухо востро держать надобно, не угадаешь, какой подвох задумали.
Вышли из царских покоев – Вранко с хрипотцой зловещей:
– Честные люди так не смеются! Не к добру!!! Кар-р-р, кар-р-р!
Смахнул я его с плеча:
– Хоть бы раз к добру прокаркал!
Ворон крыльями трепетнул, на другое плечо перебрался:
– К добру я молчу, а Вахрамею верить не советую. Не к добру он расщедрился, ох не к доб…
Придержал я его за клюв, не дал окончить.
Сад у Вахрамея на загляденье – деревья раскидистые, а тени не дают, под ними цветы диковинные горушками круглыми рассажены, птицы в клетках золотых поют-заливаются, звери хищные на цепях рыкают.
Да только садовник все не останавливается, мимо ведет. Вывел на самый край сада, а там пустырь, куда землю ненужную, песок да глину свозят.
– Ну, выбирайте, добры молодцы, да смотрите не прогадайте!
Глянули мы налево, глянули направо – батюшки светы! Весь чисто пустырь цветочками аленькими зарос, кусты шипастые человеку выше пояса, листьев почитай и нету, одни колючки, а в центре куста семь лепесточков навроде ромашкиных.
Муромец меня в бок толкает:
– Слышь, Сема, может, ну его к лешему, этот цветочек? Давай лучше семян наберем!
– До осени ждать прикажешь? Завтра уже свадьба царская, как бы не осерчал Вахрамей, к лягушкиным устам приложившись! Терпи, Сема, выкопаем, в тулуп завернем, да и повезем помаленьку!
– Неужто и впрямь за такую малость осерчает?
Выбрали мы цветочек с краешку, поменьше да пошипастей. Даже через рукавицы, гадость эдакая, колется пребольно. Обкапываем, Сема Соловей ворчит:
– Надо было нам в садовники наняться, царь еще и за прополку приплатил бы!
– Кто ж знал?
Сема Муромец рукавицу снял, зубами колючку обломившуюся из ладони тянет.
– А это точно он? Еще привезешь батюшке репей подземный, он тебя по лавке разложит да тем репьем пониже спины вразумит!
Не знает он моего батюшку, посмеется Кощей в худшем случае.
– Точно, Сема, я его в книжке утопшей видел, только там не прописано, что цветочек на кусте растет… Хочешь – проверь: оторви один лепесток да желание загадай, ровнехонько через семь лет сбудется.
– А толку мне с того желания через семь лет? Вот разве что богатства великого пожелать, славы там…
– Эк ты, брат, размечтался! Что, цветочек за тебя торговать али булавой махать будет? Загадай вон себе порты новые, эти как раз за семь лет поизносятся, только размер не забудь указать.
Махнул Муромец рукой, не стал лепестка щипать:
– И стоило, Сема, ради этого бурьяна в такую даль тащиться? Неужто ты, Кощеев сын, сам себе портов не наколдуешь?
– Наколдовать-то наколдую, да мой батюшка разные диковинки собирает, вот я и обещался добыть.
А коренья-то у цветочка не простые – у иного дуба столетнего покороче будут, лопата их не берет, а ежели который вытащить удается, он полежит-полежит и снова в землю ныряет. Приметили мы эту хитрость, давай корни откопанные хватать да узлами завязывать. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:28 | |
| Повязали цветочек накрепко, в тулуп завернули. Легок, да объемист.
– Ну, Семы, добыл я, что хотел, – пора ноги делать, пока обман наш не раскрылся. Соловей меня поддерживает:
– Прощаться, поди, не стоит, сделаем вид, что спать пошли, а сами коней тишком выведем и прочь поскачем.
– Надо бы копыта загодя тряпками обмотать, чтобы по двору не стучали.
– А со стражей под сводом что делать будем?
– Ничего, соврем, что Вахрамей за перстнем обручальным послал — мол, невеста дома в укладке забыла, а другой вздевать не желает.
– Вот бы поглядеть, как он лягушку целовать будет!
– Прибьет, поди, того, кто первым «горько!» крикнул…
Муромец слушал-слушал да как взовьется:
– Не могу я Любушу царю на поругание оставить, люба она мне! Никуда без нее не поеду!
Я так и сел:
– Да ты что, Сема, позабыл, как она лягушкой мокрой по кочкам скакала?! Доедем до болота, я те двадцать таких наколдую!
Муромец свое гнет:
– Пущай лягушка, зато получше иных девок будет – и красой взяла, и покладиста, слова поперек не молвит, разве что квакнет когда – чем не жена для добра молодца?
Соловей на побратима глаза вытаращил:
– Окстись, Сема! Она же у тебя опосля первой брачной ночи в болото ускачет, икру метать!
– Пущай, лишь бы Вахрамею не досталась! Прибьет он ее со зла, а я всю жизнь горевать да каяться буду!
Как ни уговаривали – не переговорили. Или с Любушей, или без Муромца, и весь сказ. Обругали мы побратима всячески, да не бросили:
– Черт с тобой, обождем до ночи, выкрадем лягушку и все вместе ускачем.
Повеселел Муромец, руки нам жмет:
– Ох, други мои верные, что бы я без вас делал?!
– Сидел бы дома да горя не знал!
Стали мы загодя к побегу готовиться. Задали коням овса напоследок, полные торбы насыпали. Копыта проверили – нет ли подковам износу, крепко ль держатся. Тулуп с цветком в углу под соломой схоронили, Волчка караулить приставили.
Потемнело в конюшне на миг единый, дверь скрипнула. Алена, как же без нее!
– Небось думаете – спасибо вам за пчел скажу?!
Я и в ус не дую, знай коня скребницей оглаживаю:
– Что ты, Алена, и в мыслях не было – прежде от кобылы доброго слова дождешься, чем от тебя!
– Немудрено – кобыл-то вы холите, а девок морите. Из-за таких, как вы, и матушка моя в могилу сошла!
– Холит он, как же, – вещает Сивка сквозь торбу глухо, утробно, – плеткой ласкает, шпорами голубит…
Треснул я его скребницей промеж ушей:
– Ты чего на хозяина поклеп возводишь, сивый мерин?!
Коню хоть бы хны – башка пустая, и не такое выдержит.
– От мерина слышу! Ты чеши давай, не отвлекайся…
Алена бедная ушам своим не верит, от Сивки пятится:
– Не может того быть, это ты за коня говоришь, надо мной насмехаешься!
Волчок на соломе дремал, а тут голову поднял, пасть в усмешке языкатой распахнул:
– Что ты, царевна, он и за себя-то толком сказать не может, я за всех троих отдуваюсь!
Вылетела Алена из конюшни, как кошка ошпаренная!
– Чур нас от Вахрамеихи! – говорит Соловей. – Авось больше не свидимся… | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:29 | |
| Не проведывают навье царство ни солнце красное, ни луна ясная – все деньки серые, все ночки темные, цельный терем скради – и то не сразу приметят. Прокрались мы к покоям невестиным, залегли в засаде – я за сундуком, Семы с двух сторон за углами коридорными. Вахрамей Любушины покои на ночь замком амбарным опечатывает, а она по нашему велению вдобавок изнутри запирается. Царь ключ при поясе носит, в самих же покоях запор хлипкий, с одною удара выбить можно. Стражи что-то не видать, так и захотелось вороном каркнуть: «Не к добру!» Лежим, выжидаем… Вот те напасть, дождались! Вахрамей, чтоб ему пусто было, своей царской персоной к двери заветной пожаловать изволил. Подошел, согнулся, в щелочку глянул. Долго глядел, у меня аж левая нога затекла. Наконец постучать отважился:
– Любуша, душа моя, спишь ли ты?
Лягушка и не говорит, и не молчит – хихикнула эдак неразборчиво.
– Выдь ко мне, краса-девица! – приплясывает перед дверью Вахрамей. – У меня в покоях вино сладкое, пряники печатные, сахарные…
Лягушка девичество свое блюдет и к царю не выходит. Потоптался царь у двери, рукой махнул и пошел, да не в свои покои, а по коридорчику. Семе Соловью впотьмах чуть руку не отдавил.
Только мы без него пообвыкли, изготовились лягушку выручать – снова нелегкая царя несет, да с цветочком! Поглядел в щелочку, постучался:
– Любуша, ну выдь на минуточку! Я те подарочек принес, хидею заморскую, раз в тыщу лет цветет, всего-то одну ноченьку, и то ежели луна на ущерб!
Цветочку лучше бы вовсе не цвести, уж больно дух от него тяжелый – сирень пополам с трупом лежалым. Сема Муромец нос обеими руками зажал, чих богатырский унимает.
Царь и сам долго не вытерпел, унес хидею свою редкостную – поди, в выгребную яму выбрасывать. Сема Соловей – к двери; за отмычки и браться не стал – изловчился у царя, мимо проходящего, ключ со связки при поясе отцепить!
Любуша сама дверь распахнула, да так на шее у Муромцу и повисла – видать, и ей добрый молодец по сердцу пришелся. Затворились мы изнутри, стали вполголоса судить-рядить, что дальше делать. Сема Соловей в щелочку поглядывает, дабы царь врасплох не застал. Кто его, сластолюбца, знает, он так всю ночь проходить может. Хотели было на кровати чучело из подушек смастерить – раздумали. Раз Любуша царю не ответит, другой, он возьмет да и войдет в опочивальню. Единого дня обождать не может, жених!
Решился я:
– Вы, братья, хватайте Любушу и бегите, а я заместо нее останусь. Выгадаю чуток времени, отвлеку Вахрамея и за вами двинусь. Вы только Сивку моего заседлайте и цветочек к луке приладить не забудьте, мало ли какая спешка выйдет…
Уставились на меня Соловей с Муромцем, как на юродивого:
– Ты чего, Сема, мухоморов объелся? В тебе ж девичьего только волосья до плеч, а плечи самые что ни есть молодецкие, размашистые! А голос, поди, еще в пеленках сломался!
– Ничего, мне с Вахрамеем не миловаться, а через дверь и так сойдет.
Нацепил я Любушин кокошник, лег, к двери спиной повернулся и одеяло по макушку натянул:
– Ну как?
Поглядел Соловей, приценился:
– А знаешь, Сема, что-то есть… Можно, я рядом прилягу?
– Я те прилягу – больше не встанешь!
– Ты таким басищем Вахрамею ответь – то-то он подивится!
Внял я совету дельному, наколдовал себе голосок тоненький-тоненький. Опробовать не решился, Соловей и без того смехом давится, норовит поверх одеяла приласкать, я отбрыкиваюсь молча.
Наконец уняли его, вытолкали из покоя. Прикрыли побратимы за собой дверь, огляделись, Соловей проказливый шепчет в щелочку с присвистом, Вахрамею подражая:
– Любуша, светик, яви женишку хучь ножку помечтать!
Показал я ему молча палец оттопыренный, позади окошка светлого хорошо видать. Унялся Сема, да ненадолго:
– Любуша-а-а!
Только я хотел побратиму словец крепких отсыпать, чтобы дурака не валял, – раскашлялся тот мелко, по-старчески, тапочками шаркнул.
Я чуть с кровати не свалился – Вахрамей, будь ты неладен! Натянул я одеяло повыше, испуганным прикинулся:
– Чего тебе, Вахрамеюшка, от бедной девицы надобно?
Царь так за дверью и выхаживает, так и притопывает:
– Экий у тебя, Любуша, славный голосок прорезался, век бы слушал! Спой мне, уважь жениха!
Делать нечего, пришлось петь. Царь аж всплакнул под конец – то ли песня по вкусу пришлась, то ли голосок писклявый слезу почище лука вышиб.
– Отомкни, невестушка! У тебя перстенек, у меня стерженек, давай-кось примерим да потешимся!
– Что ты, Вахрамеюшка, я девица честная, негоже до свадьбы каравай починать!
– Ну хучь пощипать с краешка!
– Где ж ты на свадьбах пощипанные караваи видал?!
– Видал и краюхи изгрызенные!
– Нет, не могу, уходи…
– Отвори, озолочу!
– Нет, и не проси! | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:29 | |
| Спровадил наконец Вахрамея. Хорошо, не догадался царь замок разомкнутый пощупать, – был бы мне и стерженек, и перстенек, и каравай в придачу!
Выбрался я в коридор, припал к земле, ползу неслышно, да тут – бах! – дверью открывшейся меня по уху. Не сильно, ан больно. Поднял голову – Алена в рубахе ночной стоит, ножкой притопывает злорадно, в руке колокольчик-побуд, таким разок тряхнешь – весь терем звоном отзовется, мертвого на ноги подымет.
– Ага, попался, тать ночной! Дай-кось я охрану кликну, пущай у тебя за пазухой пощупает – не завалялось ли злата-серебра из казны батюшкиной!
Я палец к губам прижал:
– Тс-с-с, царевна, нет у меня ничего ни в карманах, ни за пазухой! Хошь – обыщи сама, только шума не подымай!
– А что это, – спрашивает Алена подозрительно, – у тебя с голосом?
Откашлялся я, вернул себе бас прежний:
– Застудил малость, вот и истончился чуток…
Вижу, не сердится Алена, больше потешается да любопытствует:
– Обыскивать тебя, вот еще! Кокошник-то пошто напялил? Али к батюшке моему свататься полз?
Нет у меня ни времени, ни желания для царевны сказку придумывать, взял да и выложил как на духу:
– Любушу мы свою у Вахрамея выкрали, братья с ней вперед ушли, а я отход прикрываю! Ты, ежели ничего против не имеешь, дверь-то закрой, ползти не мешай!
Алена мигом насмехаться перестала, дверь закрыла, а сама с коридора не уходит. Стоит надо мной с колокольчиком, как над тараканом – и давить брезгует, и отпустить не может.
– Что ж ты, купец жуликоватый, спервоначалу сестрицами торгуешь, а потом крадешь их посередь ночи? Бедная Любуша, при таких-то братцах заботливых немудрено позеленеть!
Я кокошник сползающий поправляю, огрызаюсь:
– Да какая она нам сестрица! Лягушку болотную девкой обернули да и привели на выданье, а Семку Муромца угораздило глаз на нее положить, вот теперь и маемся! Ежели на то пошло, батюшка твой тоже жулик изрядный: цветочки аленькие бурьяном изо всех щелей прут навроде нашего осота, а взамен и невесту ему подавай, и полцарства перепаши, и пчел по ночам паси!
– А батюшке врал, колдовству не разумеешь! – с упреком молвит царевна, да вдруг как падет передо мною на колени, в лицо заглядывает, а у самой глаза жалобные да беспокойные. – Сема, забери меня отсюда! Что хошь дам, отплачу сторицей, только выведи на белый свет!
Вот ужо не было печали, девку взбалмошную вороны накричали! На свет ей, вишь ты, захотелось. А ясный месяц в кокошник не желает ли?
Я ползу, как дурень, она следом на четвереньках семенит.
– Ну Сема, ну пожалуйста! Какая тебе разница, двух девиц красть али одну?
– По мне, – отвечаю, – я бы вовсе никого не крал, квакали бы царю Вахрамею на пару!
Алена ножкой в сердцах притопнула:
– Я не кваква… ква… ква!!!
А сама руками показывает – верни, мол, как было, а не то колокольчиком тряхну!
Делать нечего, расколдовал.
Алена глазищами своими хлопает, вот-вот слезу пустит:
– Ежели не скрадешь, уморит меня Вахрамей, как матушку мою уморил. Не своей волей она за него пошла, царевы люди среди ночи умыкнули да в царство навье уволокли. Всего-то пять годков она под землей промучилась, оставила меня горькой сиротинушкой…
– Ты, сиротинушка, на слезу меня не бери – не на того напала. Уж больно ты шустра для умирающей: чай, не в темнице сидишь, кабы захотела, давно сбежала. Знаю я, чего тебе надобно: добра молодца под венец затащить, чтобы из батюшкиной воли выйти.
Всплеснула Алена руками, едва побуд за язычок придержать успела:
– Нашел ты, Сема, кого слушать – челядь вахрамеевскую! Она же за тобой по слову цареву наперегонки в погоню пустится, а нагнавши, без жалости на копья подымет. Царство навье само заместо темницы будет, из него никому хода нет. Семь раз я убежать пыталась, трижды в одиночку да четырежды молодцы подсобляли, завидные до ковров летучих, что я на воле выткать сулилась. Их-то Вахрамей в шутку «женихами» и прозывал, а за ним и челядь подхватывала. Всякий раз нас ловили, беглецов жизни лишали, а меня плетью вразумляли мало не до смерти. Кабы ты мне сразу открылся, что Любуша не девка вовсе, я бы тебе сама цветочек вынесла и бежать надоумила – добром Вахрамей вас все равно не отпустит.
– Поди, и ковер бы посулила?
Улыбнулась Алена жалко, как собачонка приблудная, что всем людям прохожим с надеждою в глаза заглядывает: | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:29 | |
| – Хочешь, Сема, ковер?
– На кой он мне сдался? И без того в тереме без опаски ступить нельзя – как бы заместо простых сапог в скороходы ноги не сунуть, не перед всяким зеркалом побреешься – иное допытываться начинает, отчего синяк под глазом и перегаром изо рта разит, а то матушка носки из клубка завалявшегося связала, так они сами куда-то в болото ускакали. Да и знаю я тебя – нарочно выткешь половик какой, потом гоняйся за ним с сачком!
Повесила Алена голову, вздохнула тяжко, за ручку дверную берется:
– Вижу, Сема, ополчился ты против меня не на шутку… Ну да сама виновата, накинулась на вас, толком не разобравшись. Иди, коль так, я шума поднимать не буду.
– Куда?! – окликаю ее шепотом. – Одень что поприличнее и во двор выходи, я у конюшни обожду!
Эх, зря мы голь кабацкую не послушались!
Подскочила Алена от радости, обниматься кинулась:
– Спаситель ты мой!
Колокольчик-то и выпал.
Пошел по терему стук-звон великий, словно в маковку золоченую ударили, я вскочить едва поспел – изо всех коридоров стража хлынула, в кольцо нас взяла, секирами выщерилась.
Вахрамей вперед протискивается, кричит радостно;
– Я как чуял, что этим закончится! Все вы спервоначалу тихие да ласковые, а чуть отвернись, – дочь любимую выкрасть норовят. И на кой вам те ковры сдались? Они ж только в навьем царстве и летают! Ну, Сема, я тебя упреждал, теперь пеняй на себя…
Не успел я даже руку за кладенцом протянуть, только свист над ухом услышал да кокошник бисерный под секирой хрупнул.
Тут мне и конец пришел.
* * * Очнулся я во тьме кромешной, голова от боли раскалывается, видимо, секирой не до конца развалена была, рукой вокруг себя пощупал – пол каменный да солома гнилая. Темница! Вот угораздило… Ну Аленушка, растяпа криворукая, спасибо тебе преогромное!
А она тут как тут – ревет-убивается под боком, в темноте не разглядеть, да голос ни с кем не спутаешь:
– На кого ж ты меня покинул, сокол ясный…
Приподнялся я на локте, голову потрогал – на темени руда коркой липучей запеклась, к ране не пробиться. Хорошо хоть напополам голову не раскроили – кокошник спас.
– Не знаю я, кто там тебя покинул, но вот за то, что на меня, – не спущу!
Алена как взревет пуще прежнего:
– Семушка! Живой!!!
И давай меня обнимать-целовать, слезами солеными поливать – кипятком на ране жгут. Я от нее отпихиваюсь что есть мочи:
– Уйди, оглашенная! Без тебя тошно, а с тобой вдвойне! Ты-то тут как очутилась?
– Сказала, что ты мой жених взаправдашний… без ковров… пущай и мне тогда голову рубят… батюшка нас вместе и заточил… а то на месте прибить хотел…
– Что?!
Повалился я на солому без сил, руки раскинул. Все, думаю, конец мне приходит. Лучше бы я на месте помер, чем такие речи на смертном одре слушать!
– Семушка…
– Изыди, Вахрамеиха!
Помирать, однако, передумал, – отпустило, даже встать сумел. Кувшин щербатый с водой едва не опрокинул. Стену ощупал, докуда достал – цепь короткая за ногу держит. Зачарованная цепь, чую, как силу из меня тянет, колдовать не дает. В глухой колодезь нас бросили, ни окон, ни дверей, заместо потолка то ли щит положен, то ли решетка частая, и та, видать, в подземелье ведет — чернота за ней непроглядная.
– Эх, Сему Соловья бы сюда!
Только промолвил – летят мои побратимы! Едва к стене прижаться успел – слева Муромец повалился, справа Соловей.
– Эк вы ко мне на выручку спешили, ножи-булавы порастеряли!
– Дружине Вахрамеевой одолжили, – ворчит Муромец, кольчугу порванную оправляя. – На полпути догнали, навьи проклятые… | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:33 | |
| – А лягушка?
– Поцеловать успел… ускакала… ждать обещалась… А эту поганку бледную каким боком сюда занесло?!
Сверху голос Вахрамеевский доносится, эхом подвывает:
– Ты мою дочь поносить не моги, а то велю вару вскипятить и вам на головы плеснуть, вот ужо заскачете! Ишь чего удумали – царя с лягушкой повенчать, а под шумок Аленку мою выкрасть!
– Небось не плеснешь, побережешь царевну!
– Ничего, ей только на пользу – посговорчивей будет! Девка неблагодарная, отца родного без ножа зарезала, променяла на молодца смазливого, еще и руки на себя наложить грозилась, ежели колья площадные вами украшу. Вот пущай с вами денек-другой посидит, уразумеет, за кого заступалась; можете проучить ее малость, только чтоб не до смерти, а то с живых шкуру спущу!
Насупился Муромец:
– Мы девок боем обучать не привычные, пальцем ее не тронем, а вот ты спустился бы к нам на кулачках помериться, глядишь, сам бы чего уразумел…
– Спустился бы, – отвечает Вахрамей, – да недосуг – ждут меня дела неотложные, государственные. Попозже загляну, проведаю – каетесь аль нет.
– И долго нам тут сидеть? – справляется Соловей, голову задравши.
– Вам – веки вечные, а Алене – покуда прощения не попросит. Ну а ежели вовсе не попросит, уж не обессудьте – придется вас голодом уморить. Вон, Кощеича можете первым съесть – все равно не жилец.
У Семы Соловья еще на шутку сил достало.
– А ежели мы прощения попросим – отпустишь?
Расхохотался Вахрамей, ничего не ответил. Ушел, поди.
Царевна носом хлюпает, Муромец ее ободряет;
– Не плачь, Алена, Кощеич сейчас что-нибудь придумает – верно, Сема?
А у меня перед глазами все кругом идет, пятна какие-то мелькают, туман клочьями.
– Может, – говорю, – с разбегу выскочить попробуем?
Переглянулись побратимы, вздохнули согласно:
– Толку не будет, надо Сему в порядок приводить…
Поди им возрази, ежели Муромец сзади под локотки сгреб, удерживает, а Соловей с Аленой к головушке моей болезной с двух сторон подступились. Всю воду из кувшина извели, только мне напиться и оставили, Алена рубаху на себе до пупа обкорнала, перевязала мне голову, да так ладно, что только нос снаружи и остался. Еще и посмеивается, девка вредная:
– Будешь, Сема, врагов в заблуждение вводить – где у тебя перед, а где зад.
Вырвался я от них, тряпки на лоб сдвинул, глаза чуть к темноте попривыкли – ничего не скажешь, хороша Алена в полрубахе, штанцах кружевных заморских.
– Ну как, Сема, полегчало?
Куда там полегчало! Разве что кровь остановилась, а болеть еще пуще стало.
– Васильевич, ты отмычки не растерял?
Ухмыльнулся Соловей, позвенел железками:
– Я скорее руки-ноги растеряю; вот они, кормильцы!
– Глянь-кось мои оковы, в них колдовство губится, ничего поделать не могу.
Сема скважину отмычками пробует, сетует для порядку:
– Ох и мудреный же замок, ну да ничего, на худой конец отрежем тебе ногу и высвободим!
– Ты чужими ногами не шибко-то разбрасывайся, она мне еще сгодится!
Алене тоже нос сунуть надобно.
– Неужто тебе, Сема, ради общего спасения ноги жалко?
Не придумали еще замка супротив татя умелого! Позвенел Соловей цепью снятой:
– Эх, жаль, не завалялось в уголке скелета какого, я бы шутки ради его заковал! Помнится, заточили нас с батюшкой в берендейскую темницу, так мы перед утеком все скелеты в позы непотребные по двое сложили… поди, долго еще стражникам снилось…
– Вахрамей темницей редко пользуется, – поясняет Алена. – Мастеровых людей, что невзначай в царство навье забредут, на поселения здешние отправляет, для казны работать велит, красных девок себе берет, крепких молодцев службой денежной приваживает, в дружину свою ставит, а ежели откажется который неповинным людям головы рубить, бесчинства именем Вахрамеевым творить, того на кол али в петлю. И кормить полонного не надо, и народу потеха. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:33 | |
| Присвистнул Соловей:
– Так нам, выходит, повезло еще?
Поверил я, что Семин батюшка на жизнь свистом зарабатывал – в одно ухо свист влетел, насквозь голову пробуравил, из другого без помех вышел.
– Невелико везение, а ты, Сема, бросай свистеть – последнее просвищешь. Расскажи лучше, как вас поймали-то? Неужто у Вахрамея кони лучше наших?
– Кабы кони! Заместо коней у них ковры летучие, пока конь версту проскачет, они десять пролетят!
– А велико ль войско ковровое?
Вздохнула Алена повинно:
– Боевых без малого три дюжины наберется. Каждый двух человек подымает. Больше было, да моль на складе завелась, недоглядели…
– Да ты и впрямь искусница! – посмеиваются Семены. Я же дальше расспросы веду:
– Вахрамей говорил, что на белом свете ковры силу теряют. Поизмываться хотел аль правду баял?
Мнется Алена, глаза отводит. Ковры-то она выткать сулилась, а о такой малости помянуть не удосуживалась.
– Ну?
– Правду…
Думала, бранить ее буду, я же только обрадовался:
– Значит, ежели из навьего царства выбраться сумеем, уже не догонят!
– Нам бы из темницы для почина утечь! – говорит Соловей нетерпеливо.
Поморщился я, рукой о стену оперся. Худо мне, голова кругом идет, в глазах то и дело темнеет, да виду не подаю:
– Сейчас, Сема, я тебя сычом оберну, ты наверх взлетишь и разведаешь, что да как. Ежели все тихо – свистнешь… Нет, лучше ухни тихонько, я обратно расколдую. Ты тогда решетку отомкнешь и лесенку нам спустишь.
Вздохнул Соловей, да перечить не стал. Взял отмычки в зубы, изготовился.
И без оков тяжко в темнице навьей колдовать, на одно малое чародейство больше сил извел, чем десять заковыристых на воле стребуют. Исчез Сема, на полу что-то махонькое закопошилось. Пригляделись Муромец с Аленой:
– Сема, ты чего, это же мыш летучий!
– Так я же вам и говорил – зайцем оберну… Вот только никак в толк взять не могу – отчего их двое?
Засуетились побратим с царевной:
– Семушка, ты полежи пока, отдохни, с мыслями соберись…
Трепетнул мыш крыльями, взвился по кругу, протиснулся сквозь решетку. Долго его не слыхать было, мы уж думали, что царь стражу у колодца оставил, изловили беглеца. Наконец пискнул условно, по решетке коготками заскреб – мол, все тихо, расколдовывай, Кощеич!
Эх, одна голова – хорошо, а две полголовы – хоть выбрось, до того после нового чародейства разболелись. Потемнело у меня в глазах, всякий интерес к побегу пропал – какая разница, где помирать, лишь бы в покое оставили.
Куда там в покое! Замычало сверху жалобно, копытом переступило. Алена мою голову к себе на колени перетянула, по волосам гладит:
– Ну Сема, ну постарайся… ты же можешь… давай еще разочек!
Накатилась на меня тьма с новой силой, землей могильной грудь сдавило, едва вдохнуть сумел, и то когда Алена, перепугавшись, что есть мочи тряхнула.
Слышим, выругали крепко меня и мою матушку вместе с бабкой покойной, зазвенел Соловей отмычками, поднял решетку:
– Не сыскал я лесенки, вот вам веревка с узлами. Да потише там, стража при выходе караул несет!
Тормошат меня друзья:
– Сема, вставай, выбираться надобно, пока тревогу не подняли!
– Куда вставать-то? Я и так стою, это вы по стенке ходите…
– Лезь, искусница, – говорит Муромец, – а я Сему прихвачу.
Алене повторять не надо, белкой юркой вверх по узлам шмыгнула. Поди, на дуб с той же сноровкой карабкалась. Муромец меня через плечо перекинул и вслед полез.
Наверху Соловей нас поджидает, веревку к столбу пыточному привязал и руками для верности придерживает. Все поглядывает, как бы рогами развесистыми в решетке поднятой не запутаться.
– Я вот думаю, – говорит, – ежели Сему вдругорядь по голове садануть – он в прежний ум войдет или вконец околеет?
Повел я на него оком мутным – отвалились рога вместе с волосами, только чуб казацкий в середке остался. Видит Соловей, что с меня взятки гладки – не в себе человек, лучше не трогать, а то как бы вовсе голову не снял.
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:33 | |
| Поставил меня Муромец на ноги, к стенке прислонил. Ничего, терпимо, не падаю. Вдоль коридора застенки пустые тянутся, где решетки, где дверь глухая. Соловей для интересу одну отпер – обрадовался. Лежит там на полу куча оружия, добыча военная, а сверху мой кладенец в ножнах. Пошарили Семы тихонечко – сыскали булаву и суму воровскую с ножами. Теперь и прорываться можно.
При выходе два стражника караул несут, позевывают бдительно. Увидали нас – попятились. Впереди Муромец несется, булавой потрясает, за ним Соловей – чуб и щетина трехдневная, позади Алена едва одетая, на нее я опираюсь, вся одежа в крови засохшей. Не поспели стражники разбежаться, изловил Муромец их за вороты и друг к дружке лбами приложил. Оттащил к яме, сбросил – будет кому ответ держать, ежели Вахрамей припожалует.
На дворе уж светать начинает, птицы голоса пробуют. Коротка вешняя ночь, да беглецам любой мало будет. Где бегом, где ползком – добрались до конюшни. Конюху Муромец только булаву пудовую показал – тот так без чувств и повалился. В углу солома заворошилась, Волчок вылазит, отряхивается:
– Что-то припозднились вы, я уж сам хотел бежать-выручать!
– Набегаешься еще, герой!
Оседлали друзья коней, из конюшни вывели. На меня же страшилище двухголовое мчится, шестью ногами перебирает, тремя хвостами машет. Не забоялся я, взял кладенец на изготовку, спрашиваю:
– А ты кто таков будешь, зверь невиданный, чудище неслыханное? Куда коня моего богатырского подевал?
Отвечает мне зверь невиданный, чудище неслыханное:
– Ты что, хозяин, окосел аль белены объелся?! Я ж и есть конь твой богатырский! Садись скорей да поскачем вон из царства навьего!
Сверху доносится:
– Своих уже не узнает! Не к добру!!! Кончается, поди! Кар-р-р, кар-р-р!
Поднял я голову – все небо в воронах. Бр-р-р… Помотал головой – давай на коня садиться. Сивка мордой меня подпихивает, бранится:
– Хвост-то отпусти, он не для поводьев привешен! Вот уж горе мне с тобой, во хмелю и то задом наперед не садился, со стоячего не падал!
Алена помочь вызвалась, подсадила и сама за спиной уселась, поводья взяла:
– Свезешь двоих, конь говорливый?
– Свезу, как не свезти – с четырьмя рысью иду, под десятью не падаю! Можешь еще Семин осот в тулупе позади пристроить, он легонький!
Вывели мы коней за ворота, подхлестнули для задора и помчали во весь лошадиный скок, конскую прыть.
Чуют кони беду, из кожи вон лезут, оглянуться не успели – места обжитые минули, прямая дорога к горе заветной протянулась. В чистом поле ветер разгулялся, траву клонит, вслед улюлюкает. Ворон над нами кружит, погоню высматривает. Куст рукавами машет разудало, я попеременно то влево, то вправо сползаю; хорошо, Алена начеку, не дает упасть.
Обдуло меня ветерком – вроде оклемался, сам поводья подобрал. Хотел Соловью чуб исправить, да тот отказался:
– Привык я к нему, да и голове посвободней. Ты мне лучше усы в пару отпусти.
Уважил.
Скосил Соловей глаз, вздохнул:
– Покамест сойдет, а на досуге заново попытайся…
Скоро царь спохватился, десяти верст проскакать не успели. Вранко весть дурную приносит – других не умеет: летят ковры с дружинниками, побольше дюжины, настигают, как конный пешего, скоро нас приметят. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:34 | |
| Заголосила было Алена:
– Сема, лучше заруби меня на месте, я им живой не дамся!
Заткнул я ей рот, велел всем спешиться. Подивились побратимы, да послушались, хоть на голову мою с опаской и поглядывали.
Поднапрягся я, обернул коней деревьями, друзей пнями, пса с вороном – ежом да белкою, себя – змеюкой подколодной, красну девицу – красным мухомором. Налетели ковры, опустились – что за притча? Обрываются следы у леса, стоит трава не примята, земля не натоптана. Покрутились дружинники, в затылках поскребли, мухомор ногой наподдали да и улетели несолоно хлебавши.
Алена из крапивы сама выбраться не может, стоит боса на одной ноге:
– Ты, Сема, это нарочно!
– Да уж не нарочней колокольчика оброненного!
Все-таки пожалел ее, вынес на траву. Вскочили мы на коней, поскакали дальше.
Волчок язык высунул, едва за нами поспевает:
– Вахрамей не дурак, узнает про лес в неурочном месте и завернет дружину!
– Еще один вещун выискался!
Едва пять верст одолели, опять ворон знак подает: нагоняет нас дружина вахрамеевская, ковров вполовину прибавилось…
Обернул я коней озером, себя с побратимами – карасями златоперыми, собаку камнем, ворона малым зябликом, Алену – кустом ракитовым.
Примчалась погоня к озеру – нет дальше дороги. Порыскали-порыскали, притомились, справили у куста малую нужду и обратно полетели.
Зяблик им вслед:
– Наша взяла! Не к добру! Кар-р-р, кар-р-р!
Только Алена не рада – стоит, руки растопыривши, парни со смеху покатываются.
– Ну Сема!!!
– Вон ручеек в траве журчит, мы обождем…
– Ты нарочно!!!
– Окстись, царевна, кто ж мог такое подумать?!
Не поверила-таки Алена, вздыхает:
– Ох и злопамятный же ты, Сема… Ну хочешь, прощения у тебя попрошу?
– Ну попроси, попробуй, а мы послушаем, – подсмеиваюсь я. – А там сообща решим, казнить али миловать.
Фыркнула Алена обидчиво, отвернулась, руки на груди переплела. Потом все-таки одумалась:
– Ну Сема, ну прости… пожалуйста…
– Вот то-то же!
Только на коней садиться – лягушка выше травы скачет-поспешает, квакает истошно, чтобы приметили. Наклонился Муромец с коня, подхватил царевну прыгучую, к груди прижал, расцеловал на радостях – глядь, Любуша у него на коленях сидит, улыбается застенчиво.
У нас глаза на лоб полезли, Вранко крыльями хлопнул, чуть с плеча моего не свалился:
– Глянь-кось, что любовь с лягушками делает! Не к добру!!! Кар-р-р! Кар-р-р!
Чудеса чудесами, а мешкать не след. Погнали мы коней во весь дух, еще семь верст отмахать успели – приметил что-то ворон, над головами низенько пронесся, ветром обдал:
– Настигает нас воинство летучее, числом вдвое против прежнего, впереди сам Вахрамей летит, сабелькой машет! Кажись, недоволен чем-то… Не к добру!!! Кар-р-р, кар-р-р!
Побледнела Алена:
– Ох, Сема, против батюшки моего колдовать без толку, он давно смекнул, что у Кощея и сын не лыком шит, а царство свое до последней кочки знает. Лес пожжет, озеро потравит, всякого, кто на пути встретится, на куски порубит…
Мне так и так не до колдовства – отдохнуть от него надобно, сил поднабраться. Чары наводить – что камни воротить, каков бы ни был силач, а рано или поздно умается.
Подлетела дружина на выстрел, давай стрелами сыпать! Алена ойкает, к моей спине прижимается, из тулупа с цветочком три охвостья черных торчат. Соловьеву коню ухо навылет пробило, хоть ты серьгу вдевай. Муромец стрелу из плеча вырвал, назад отправил:
– Нам чужого не надобно, лови обратно!
Изловил кто-то, камнем наземь рухнул.
Вспомнил я про платочек матушкин, по карманам похлопал – сыскал, не дюже чистый – и когда только успел приложиться?! Приотстал я, махнул позади себе платком – разыгрался ветер полночный, холодный да вьюжистый, ковры назад сносит. Со стражников так шапки и посыпались, Вахрамей едва корону придержать успел. Идут ковры против ветра не шибче коней, стали мы в отрыв уходить. Царь вслед кричит-надрывается:
– Сема, верни дочь! Верни добром, а то худом возьму! Пошто она тебе сдалась, язва эдакая, ни рожи ни кожи? Хошь, я тебе взамен десять девок на выбор дам?
– Нам Алена не девка, а подруга боевая, вот с бою и выдадим!
– Будет вам бой! – обещает царь, кулаком потрясая. Нырнуло летучее воинство под ветер, у самой земли пошло, опять нагоняет.
Махнул я платком – откуда ни возьмись, поднялся лес дремучий: ни пешему пройти, ни конному проехать. Ковру тем паче не пролететь. Не поспели все ковры вверх уйти, так на стволах и развесились. Красивые у Алены ковры выходят, яркие да цветастые, и без подъемной силы спрос иметь будут.
Вахрамей первым летел, первым к березе и приложился. Висит на суку, ногами дрыгает, требует спасать свое величество сей же час. Пока царя снимали, корону в траве густой искали, мы еще пять верст проскакать успели. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:34 | |
| Уменьшилось воинство, да не отступилось. Вахрамей, видим, на всякий случай в середину затесался, расхотел дружину возглавлять. Не помогло: махнул я платком в третий раз – сгустились тучи черные, отворились хляби небесные, дождь как из ведра хлынул. Намокли ковры, отяжелели, вниз пошли. Хочешь не хочешь, пришлось погоне привал делать. Дружинники ковры выкручивают, Вахрамей вокруг бегает, бранится-поторапливает.
Немного уже осталось – вдали черный свод без опор показался, выход из царства навьего. Спохватился Соловей:
– А как же стража при выезде?
– Конями сметем!
Выскакиваем к горочке, а там не пяток дружинников пеших, а десять пятков конных! С ночного разбою возвращаются, узлы с добром везут, у переднего поперек седла – девка визжащая, руками-ногами колотит. Увидали нас – луки вскинули. Девка на всякий случай потерю чувств изобразила.
Осадили мы коней, только земля из-под копыт брызнула.
– Глянь-кось, родственнички вахрамеевские! – говорит старшой с расстановочкой. – Куда это вы ни свет ни заря поспешаете?
Ляпнул я первое, что в голову пришло:
– Не спится что-то, решили в чистом поле с ветерком покататься.
– Будет вам ветерок, вон летит уже!
Тут и Вахрамей подоспел. Увидал, что бежать нам некуда, придержал ковер, с величием неспешным на землю опустился, прочее воинство в небе клином журавлиным выстроилось.
Соступил царь с ковра, повел речь грозную:
– Ну, потешились – и будет! Далеконько вы забрались, никому прежде и полпути одолеть не удавалось. Ты глянь, и лягушка с ними! А это что за казак зеленоусый? Соловей?! Не узнал – богатым будешь, ежели не помрешь невзначай! Алена, дрянь эдакая, прыгай с коня и ползи к батюшке на поклон, а то зацепим ненароком: я не Сема, у меня дождик оперенный, градины зазубренные, клюнут – кровью вымочат. Эй, холопы дружинные, в дочь мою не смейте целить, она мне живая нужна, касательно же целой и невредимой уж как получится!
Ничего Алена не ответила, только крепче ко мне прижалась.
Начал было царь руку подымать, лучники тетиву оттянули, – да передумал, решил поглумиться напоследок:
– Давай, Сема, мы с тобой потехи ради на мечах сойдемся, моя сабелька супротив твоего кладенца. Пока биться будем, дружина твоих друзей не тронет, а ежели, не ровен час, начнешь верх одерживать, уж не обессудь – из луков тебя пристрелят, для поддержания царского престижу. Ну а коль сгинешь в неравном бою, честь тебе и слава – тут и прикопаем, а я себе нового поединщика выберу.
Алена мне на ухо шепчет прерывисто:
– Сема, не соглашайся! Все равно он нас убьет, только муку продлишь!
Друзья-побратимы молчат согласно, царевой блажи потакать не советуют.
Спешился я неторопливо, меч из ножен вытянул. Травление золоченое от острия до черена переливами на свету заиграло.
– Кладенец-то отдай, – говорит Вахрамей. – Кладенцом я биться буду. Моя сабелька тоже хороша, не гляди, что ржавая и треснутая, с ней еще мой прадед в поле ходил – капусту по осени вырубать.
– Сема, – чуть не плачет Алена, – что ты делаешь? Он же тебя на кусочки посечет, из живого сердце вынет!
Бросил я Вахрамею кладенец:
– Подавись, собака!
Дрогнул мой меч в чужой руке, зазвенел недовольно. Половину силы растерял, да против сабельки Вахрамеевой и четверти много будет.
Сошлись мы, покружили друг против друга, примерились к супротивнику. Кабы нам обоим кладенцы али сабельки – с трудом, а уложил бы я Вахрамея. Царь к мечу привычен, да тороплив, это его и сгубило бы, ан кладенец сам себе поживу ищет, на мечника только вполовину полагается, в любом доспехе щелочку найдет, под встречный удар подставится, мимо отведет. Его же лезвием к лезвию не примешь, перерубит саблю вместе с поединщиком, только плашмя отбить и можно. О победе и помышлять нечего, продержаться бы подольше, жизнь друзьям продлить.
Стакнулись мечи, взговорили по-своему. Кладенец волком матерым, сабелька шавкой дворовой. До чего обидно против своего меча биться, помимо воли думаешь: тут бы я ловчее замахнулся, а здесь поднял повыше!
Теснит меня царь, я знай отмахиваюсь, как палкой от оглобли. Гомонит дружина вахрамеевская, ставки делает, сколько продержусь. Соловей, гляжу, тоже мелочь какую-то отсчитывает. Тут Алену кто-то с седла потянул, закричала она, упираясь да царапаясь. Отвлекся я на крик, пропустил удар гибельный. Тут бы поединку и конец, да ослушался кладенец, не пошел против хозяина, вильнул в сторону. Распорол мне правый бок до ребер, под рубахой горячо да мокро стало. Попятился я вверх по горочке, свободной рукой порез зажимаю. Расступились конники, меня, а вслед и Вахрамея пропуская. Царь в раж вошел – кладенец так и свищет. Загнал меня на самую верховину, еще и измывается:
– Куда, Сема, торопишься? Без коня на две сажени все равно не прыгнешь, а колдовать я тебе не дам!
Кабы я сам знал куда! Время тяну, а там авось что случится.
Вдругорядь меня царь зацепил, плечи подрезал. Правая рука плетью обвисла, сабля разом пудовой стала, едва удержать. Поигрывает царь кладенцом, посмеивается:
– Сдаешься, Кощеич? | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:34 | |
| Показал я ему молча палец срединный.
Замахнулся Вахрамей в последний раз…
Тут-то и пришел черед авосю случайному: раскрылся свод над горочкой, солнышко лучик показало, да сразу и отдернуло – провалился в навье царство мужичонка неказистый, штаны в заплатах, рубаха веревочкой подпоясана, в каждой руке по гусю-лебедю задушенному. Вахрамея по земле распластал, сам сверху сидит, озирается, рот раскрывши: место незнакомое, вокруг дружина конная да пешая, ковры летучие на ветру мелкой рябью перекатываются, я над ним с саблей стою, от слабости шатаюсь – башка кружевами розовыми перевязана, весь в кровище, будто упырь какой.
Затряслись у мужика все поджилочки.
– Занесла же меня нелегкая не ко времени!
– Что ты, мил человек, в самый раз!
Наклонился я, выдернул у Вахрамея свой кладенец. Завозился царь, руками-ногами задрыгал:
– Слазь с меня сей же час, недоумок сиволапый!
Посмотрел мужик под себя с удивлением, рукой пощупал:
– Никак, придавил кого? Не серчай, добрый человек, вот те гуся за урон! Ишшо тепленький…
Вахрамей гуся не берет, ругается пуще прежнего:
– Пошел вон, смерд! Как ты смел честный бой задом своим безродным прерывать?! На дыбе уморю!!!
Откатился мужик в сторону, гусей бросил и от греха подальше в траве высокой схоронился.
Вскочил царь на четвереньки, а дальше кладенец не пущает – меж лопаток Вахрамею уперся.
– Ну что, честный поединщик, велишь меня стрелять али дозволишь друзей на горку кликнуть?
Растерялась дружина, приспустила луки, ждет слова царева, а тот только зубьями скрежещет – уж больно добычу упускать не хочется. Переметнулся авось на Вахрамееву сторону – потемнело у меня в глазах на миг единый, пошатнулся я, руку с мечом отвел, а царь, не будь дурак, ухватил меня под колени да на себя дернул.
Упал я на спину, меч в сторону отлетел. Вахрамей на четвереньках – за ним. Схватил, размахнулся – да как взвоет, ногой правой задрыгает!
Волчок отродясь никого не кусал, сам перепугался до смерти – лапы от страха в стороны разъехались, глаза зажмурил, а зубов не разжимает. Висит у Вахрамея на ноге, как тряпка на прищепке. Занес царь кладенец, хотел пса верного пополам рассечь, да тут налетел на Вахрамея ворон, когтями дерет, крыльями по глазам хлещет:
– Чтоб тебя разорвало, злодея! Кар-р-р, кар-р-р!
Изловчился Вахрамей, достал ворона череном, крыло подбил. Заскакал Вранко по траве, Волчок, опомнившись, скорей в пасть его – и деру на трех лапах: потоптал-таки царь.
Смахнул Вахрамей перо с носа исцарапанного, стоит любуется – недостает у меня сил даже на локтях приподняться, лежим мы с гусями рядком, не трепыхаемся.
Подобрал царь гуся-лебедя за шею длинную:
– Хе-хе, молодец на обед, гусь на ужин! Ну, кто еще из Семиной дружины супротив меня, могучего, выйти отважится?
Тут откуда ни возьмись три волкодлака разом в царство навье ухнули, гусекраду вслед подуськанные. Как коты в полете извернулись, на лапы упали. Увидали Вахрамея с гусем в руке – долго спрашивать не стали, с трех сторон накинулись и давай рвать, только перья белые в стороны полетели. | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:35 | |
| – Так его, братки! – лает Волчок, вокруг волкодлаков скачет, под лапами у них путается. – Собаке собачья смерть!
А за волкодлаками и сама Баба Яга в ступе поспешает, помелом правит, пестом погоняет:
– Держитесь, ребятушки, подмога близко!
Дрогнула дружина вахрамеевская, прочь побежала – надумала себе полчища волкодлаков да старух летучих, супротив ковров воздушному бою обученных. На горе пыль да перья столбом стоят, волкодлаки ревут, Вахрамея делят, ничего толком не разобрать. Баба Яга бранится – в ступу меня усадить пытается, а я без кладенца уходить не хочу, едва дышу, а ползу в самую свару. Хорошо, признали меня «песики», не тронули. Вытащил я меч, чуть заикой на всю оставшуюся жизнь не сделался – рука Вахрамеева на черене болтается, перстнем хризолитовым посверкивает. Подхватила меня Баба Яга под мышки, насильно через край ступы перекинула, Волчка за шкирку втянула, ворон сам вспорхнул. Махнула помелом, ступа свечой вверх пошла. А тут и друзья мои коней вскачь погнали, на вершине плетьми согласно огрели. Осерчали кони богатырские, взвились над царством навьим, выскочили на белый свет.
Что там дальше было – не помню, только ветки сначала над головой мелькали да солнце в глаза било, а потом и оно потухло…
* * * Проснулся я уже за полдень, потянулся сладко:
– Ох и долго же я спал!
Алена, что рядышком на лавке с прялкой примостилась, так и взметнулась, веретено упустила:
– Ну наконец-то! А то мы уж не знали что и думать – третий день ровно мертвый лежишь, еле дышишь.
– Третий?! – подорвался я сесть – в плече так и защемило, в боку отозвалось. Алена мне подушку подтыкает:
– Да куда ты, Сема, спешишь – отлеживайся себе. Если подать чего надобно, мне говори.
Баба Яга от печи ворчит с одобрением:
– Ты глянь, оклемался! Не зря, видать, Алена с тобой дни-ночи высиживала, зельями отпаивала. Весь в отца, того тоже никакое лихо не берет. Накось, Аленка, покорми его кашкой манной, как раз подоспела.
Не дался я кормиться, сам миску с ложкой взял:
– Скажите прежде – все целы?
– Все, поцарапаны только чуток. Волчок тут два дня издыхающим прикидывался, лапу ушибленную за перебитую выдавал, а как собачья свадьба по соседству разгулялась, мигом выздоровел. Всю ночь где-то пробегал – срослась, поди, лапа…
– А цветочек?
– Покамест под окошком прикопали, Баба Яга его с ромашкой скрестить пытается, чтобы лепестков волшебных больше было.
– Прививали бы уж сразу к яблоне – глядишь, по осени еще и компотов чудодейных наставите.
Заходят тут в избушку мои побратимы: у Муромца рука простреленная на перевязи, Соловей чуб лихо подвил.
– Ну, слышим, Сема шутки строит – никак, на поправку пошел?
Давай мне бока мять на радостях, чуть не задавили.
Вранко в окно впорхнул, на край лавки присел, пригорюнился для виду:
– Эх, не видать мне поживы…
И эдак задумчиво кашу из миски позабытой поклевывает. Шуганула его Баба Яга ухватом:
– Я те покаркаю, дармоед! Поживы ему, вишь ты! Курей всех приедим – тебя в горшок отправим!
Ворон боком-скоком уворачивается, крыльями помогает, вон из избы не идет:
– Экая старуха вредная, не дает напоследок на хозяина наглядеться…
Умаялась Баба Яга его выпроваживать, махнула рукой:
– Дружина под стать воеводе… | |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:35 | |
| Загостились мы у Бабы Яги еще на недельку, сил поднабраться. Я-то уже завтра на коня сесть сулился, да друзья упросили погодить.
Похорошела Алена на белом свете, заневестилась, под солнышком конопушки золотые на нос взялись. Мне нравится, а она день-деньской простоквашей их мажет, чает, сойдут. Все ходит с Бабой Ягой по лесу, травы какие-то собирает, коренья выкапывает, меня норовит к делу приставить – то мышей сушеных ей в ступке изотри, то за зельем следи, чтобы не выкипело.
Соловей повадился по ночам из избы пропадать, а поутру все кони в мыле, на ногах еле держатся. Спрашивали его – отнекивается: дескать, на свежем воздухе спится лучше, а коням он не караульщик.
Муромец же от Любуши своей не отходит, глаз с нее не сводит, никак нарадоваться не может. Не ровен час, и сам поквакивать начнет…
Пролетела неделя как день единый, пора и в путь-дорогу. Напекла Баба Яга блинков, попотчевала напоследок. Стали думать, что с Аленкой делать. Нет у нее родичей на белом свете, совсем уж было решили в терем к Муромцевой тетке бездетной определить, да тут Баба Яга вмешалась:
– Не отдам я вам Аленку, пущай со мной остается, мне как раз помощница надобна – стара я уже стала, слаба глазами. Давеча в снадобье заместо жуков майских едва тараканов сушеных не истолкла, при застое мочи дюже пользительных. Хорошо, Аленка вовремя приметила, а то уморили бы Сему вконец.
Мне блин поперек горла стал.
– Вы что, жуками меня пользовали?!
– С медом гречишным, – уточняет Алена. – Я пробовала – вкусно, только горчит чуток. Полюбилось мне ремесло знахарское, ежели бабушка меня и впрямь в ученицы возьмет, пойду с превеликой охотою.
– Иди, – говорю, – с твоим талантом грех ведьмой не заделаться.
Хотела было Алена на шутку обидеться, да передумала, улыбнулась, сверточек малый мне протягивает:
– Вот тебе, Сема, рушничок самотканый. Не ахти что, с ковром не поравняешь, а все память… Ты пока не гляди, подальше отъедешь – тогда… Да не забывайте нас, наведывайтесь!
Распрощались мы сердечно с Аленой и Бабой Ягой, выехали из леса нехоженого, развернул я рушник – а там цветочек аленькой вышит, искусно так, со всеми колючками, даже вытираться боязно.
– Ну, чудушко конопатое, уважила…
Разглядывают побратимы рушник, поддразнивают:
– А заливал: «Краше ма-а-атушки…» Перед первым же воробушком хвост тетеревом распустил!
– Полно вам выдумывать, Алена мне как сестрица меньшая, непутевая!
Соловей только посмеивается:
– Знаем мы этих сестриц – одну вон уже пристроили, едва ноги унесли!
Отвел я глаза в сторону, да как захохочу! Лежит на опушке коряга пустотелая, в портках мужских, а портки-то приметные, в полоску зеленую… Соловей хвать-похвать себя за бедра, так краской и залился:
– Со спящего стянула, окаянная!
– Знаем мы этих спящих…
* * * Въезжаем мы в славный город Колдобень, а нас там уже заждались: ребятня вперед коней бежит, из окон цветы сыплются, в воздухе шапки летают. Боярин местный навстречу вышел, челом ударил, речь хвалебную сказал, хлеб-соль черствый на полотенце поднес, очень извинялся: они-де нас неделю назад ждали.
Попытались мы от каравая краюху отломить – не вышло. Взял Муромец хлеб-соль, полотенцем обернул и в суму положил, чтобы добрых людей не обижать: откушаем-де на досуге. Сказывал нам боярин – как Вахрамея волкодлаки разорвали, дружина его прочь разбежалась, некому стало гору охранять. Потянулся народ из царства навьего на белый свет, поведал про жизнь подневольную, лютого царя Вахрамея и спасителей своих, трех Семенов. Уже и былин с десяток успели сложить, по всем углам скоморохи хвалу нам поют. Переврали, конечно, изрядно: то волкодлаки у нас заместо коней под седлами ходили, то мы сами волкодлаками обернулись и Вахрамея разорвали, то Баба Яга его помелом пристукнула. Только в одном и сходятся – честь и слава добрым молодцам, богатырям Лукоморским! Муромец так и светится, кольчугу мелом до блеска начистил, руку простреленную на перевязи напоказ носит. Иногда, правда, забывается – одну руку по нужде вытянет, рубаху там надеть или потянуться, а потом заместо нее другую положит.
Разошлись мы в Колдобене – Соловей к вольной дружине казацкой пристал. Те, как узнали, что тать, только обрадовались:
– Добро! Нам такой удалец и надобен, будешь ночным дозором ходить, недругов для допроса красть!
Обрадовался Соловей несказанно – нашел-таки службу по душе!
Муромца с Любушей я до терема царского проводил. Испросили они благословения родительского, да тут же свадьбу и справили, меня дружкой посадили. Упился, каюсь, вусмерть, ну да мне по чину свадебному положено.
| |
| | | Амилия
Сообщения : 6681 Очки : 10756 Дата регистрации : 2014-06-06 Репутация : 8
| Тема: Re: ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко Пн 08 Дек 2014, 16:35 | |
| Тут и сказочке конец… хотя кто его знает? | |
| | | | ПРОФЕССИЯ: ВЕДЬМА Автор Ольга Громыко | |
|
Похожие темы | |
|
| Права доступа к этому форуму: | Вы не можете отвечать на сообщения
| |
| |
| |