"ПОСОХ ПУТНИКА"

человечину, особенно мозг, лёгкие, печень. До недавнего времени они выкапывали свежепогребенные трупы и ели их внутренности. Пьют же не только фруктовые соки и вино, но кровь и мочу. Как наивысшую жертву — "махапрасада" едят и кал. Любят жить на кладбищах и на местах сожжения трупов, где для себя сооружают храмики. С удовольствием ложатся рядом с трупом, а если это женщина, совершают с ней половой акт, уверенные, что это увеличит их жизненные силы. Остаются возле мертвеца, пока он не начнёт разлагаться, иногда ложатся на очаг, где минуту назад лежал труп, чтобы представить себе собственную смерть и прочувствовать её. Ныне они представлены очень редко.

Самой дурной славой пользуются капалики (от капала — череп, которым они пользуются для еды и питья). Они ходят обнажёнными, посыпая тело пеплом сожжённых трупов. Носят длинные волосы и шапочку, в руке трезубец или меч. Не моются, чтобы не смыть ауру. Пьют алкоголь и разные смеси телесных выделений и отбросов, иногда кровь, которая течёт из их тел при обрядовом самоистязании.

К изуверским сектам принадлежат агхории. Это каннибалы, которые едят любое мясо, исключая конину. Практикуют предсказания по плоду, вынутому из чрева матери. Приносят в жертву добровольцев, убивая их кинжалом в затылок, кровь их выпивают, а мясо съедают.

Приверженцы секты сепалов поедают шакалов, скорпионов и змей. Гордятся своей нечувствительностью к их яду. К сепалам относятся большинство индийских укротителей змей.

Вирашайвы, члены особой, хотя и близкой к шававадинам секты, в отличие от последних, держатся сурового аскетизма, не едят мяса, не пьют, не курят, не употребляют наркотиков, презирают колдовство и живут в ашрамах. Мёртвых сжигают.

Прямыми потомками первых магов, пришедших в Индию ещё задолго до арьев через Эпам и древнюю цивилизацию на реке Инд, считают себя сурьи или шаурьи (от Сурья, Шаура — Солнце). Предки их постепенно продвигались внутрь полуострова, пока не достигли нынешнего штата Бихар, южная область которого, Магадка, приняла от них своё имя. По преданию они были великолепными медиками, астрологами. Прославились как чародеи, а также как скульпторы и архитекторы. По всей Индии до сих пор можно видеть возведённые ими в честь Солнца и украшенные многочисленными статуями храмы (Чёрная Пагода в Конараке и др.) Первые маги принесли в Индию почитание Солнца, воплощающего в себе животворную энергию Космоса, почитание Богини-Матери (Великой Матери), культ змей и целый ряд символов, в том числе и символ круга — чакрас, я, как было уже сказано, основы Учения (мага-философию).

Нанешние шаурьи суровы и, в первую очередь, к себе. После захода и до восхода Солнца они не едят. В воскресенье, день, посвящённый Солнцу, шаурьи. не едят соли, а в некоторых районах Бенгалии даже мяса и рыбы.

Вое преемниками и интерпретаторами отдельных аспектов Учения стали прежде других натхи, адживики, шахты и тантрики. О двух

последних ответвлениях надо говорить отдельно, поскольку они близки между собой, а тантра, хотя и родственна йоге, обычно к ней не относится.

Натхи в своих практиках делают упор на культуру тела, стремясь привести его к совершенству и таким образом достичь бессмертия в “тонком” теле. Приёмы их близки Хатха-йоге, но они употребляют алкоголь, табак и наркотики. Большое значение они придают различным лечебным приёмам, перенятым у магов, и во многих случаях действительно развили их до чрезвычайно высокого уровня воздействия. О них говорят, что они способны заживлять раны, властвуют над дыханием и другими функциями тела, способны жить без пищи, восставать из мёртвых и воскрешать других, возноситься над землёй, принимать любое обличив, укрощать змей, скорпионов, тигров и других животных. Они вызывают дожди и засуху, обладают ясновидением, могут посещать небо и подземное царство и т. д.

Адживика — тот, кто посвятил свою жизнь исполнению определённых обетов, кто буквально живёт ими. В руке у него обычно посох, данда, потому его зовут ещё и дандин (носящий посох). Этот посох, как и доктрина нийяти — основы проповеди адживиков, стали причиной того, что их, особенно в Индии, часто отождествляют с Путниками. Неправомерность этого, надеюсь, станет ясна из нижесказанного. Адживики учат, что бытие человека неизбежно состоит из шести элементов: приобретения и потери, радости и печали, жизни и смерти. Все наши действия обуславливает нийяти — судьба, т. е. Путь. Поэтому все человеческие усилия в этой жизни тщетны и следует направлять их

на приобретение высших способностей. Самый верный путь к этому — выполнение какого-нибудь обета.

Как правило, адживик ходит полунагим, милостыню собирает не в миску, а прямо в ладонь. Один собирает в каждом доме, другой — в каждом третьем, третий — в каждом пятом и т. п. По своему желанию они могут пить воду и вино, а по обегу, например, только коровью мочу. Ритуалы адживиков часто требовали музыки и танцев. Поэтому многие из них посвящали себя этому искусству, и с течением веков превратились в особые касты бродячих бардов, певцов, музыкантов, странствующих в сопровождении проституток, в общении с которыми они, однако, видели не просто наслаждение, а способ развития техже высших способностей.

Посвящение в адживики было своеобразным. Посвящаемый стоял по шею в яме, а члены секты, сидя на перекладинах, выщипывали ему по одному волосы. Испытуемый должен был удержать в руке раскалённый металл или камень, иногда переломить себе кость или отсечь мышцу. Аскезу адживики доводили до крайней степени. Например, сидели на бобе по нескольку недель, заключали себя в глиняные сосуды, лежали на доске, утыканной гвоздями, висели на деревьях, как летучие мыши и т. д. Жизнь их редко кончалась естественной смертью. Они гибли от голода, истощения, тонули, умирали в гробу.

Крупнейшим из этих частиков (атеистов) был мудрец Гопала Маскарипутра (умер ок. 484 г. до н. э.) О нем рассказывают, что путём суровой аскезы, при которой он отказался даже от речи, он приобрёл

такую силу, что мог своим проклятьем обратить в пепел целую деревню, мог полгода смотреть на Солнце, заложив руки за голову и питаясь горсткой фасоли каждый третий день. Час его пробил, когда он решил проклятиями уничтожить основателя джайнизма Джайну Махавиру, с которым был в ссоре. Проклятья его были столь мощными, что могли бы опустошить 15 больших округов, но силой Джайны они обратились в бумеранг, и через неделю, как предрёк Джайна, они поразили самого Гопалу. Он впал в безумие и в предсказанную Джайной ночь умер.

IX

Возвращения шактов и тантриков,как уже говорилось, имеют немало общего. Прежде всего они едины в том, что объеком почитания считают шакти — энергию, а из божественной пары — женский принцип, богиню. Уже в порядке имён имя богини стоит на первом месте:

Радха-Кришна, Гаури-Шанкара, Сита-Рама, Ума-Махеша, Лакшми-Нарайян, Щакти-Шива. Женщины, как и богини, различны, поэтому различны и секты. Можно почитать женщин за их телесные достоинства, духовные и материнские качества, за женскую нежность и и преданность своему мужу-богу и т. п. И у шактов и у тантриков ритуальную роль играет соединение мужского начала с женским, половой акт. Но прежде чем понять суть этого ритуала, вкратце ознакомимся с принятыми в йога-системах и у магов пониманием физиологии.

Обращённое в себя “я” открывает такие потрясающие возможности и способности, такое всемогущество, что человеку несведущему трудно даже вообразить. Тот, кто достиг этой стадии развития, по словам Вивекананды, “может сдвинуть солнце и звезды с их мест, управлять всем во Вселенной, от атомов до огромных солнц. Все силы природы будут повиноваться ему, как рабы”. Ничего сверхъестественного в этом нет. Дело в том; что НИЧТО, модификацией которого мы являемся, обладает, как качеством, некоей первоэнергией, пер-восилой. Сущность

этой первоэнергии называют праной и определяют, как “бесконечную, всюду находящуюся и проявляющуюся силу”, общую сумму энергии. Универсума-Цевдаваясь в детали, дадим здесь ключ к овладению этой энергией и применению её.

Наше тело можно рассматривать, как своего рода аккумулятор праны с одной стороны, и как прибор для увеличения её заряда в нас и управления этим зарядом с другой. Все наше тело пронизывают особые бесконечно малые каналы, нади, которых насчитывается более 700 миллионов. Внешне они себя не проявляют, и поэтому западная физиология попросту до сих пор их не замечала. Все нади собираются к трём главным каналам, тянущимся вдоль позвоночника и называемым йога-нади. Центральный из них, самый важный, совпадает по локализации со спинным мозгом (но это не одно и то же), начинаясь у основания спинного хребта и заканчиваясь в головном мозгу. Этл йога-нади, называемая Сушумна-нади, внутри себя имеет ещё один канал Ваджраккья, а в нем третий — Читрини. На своём протяжении Сушумна как бы пронизывает семь нервных центров — чакр, называемы:; в целом “Сат чакра” или “Сат падма” (“Семь лотосов”), и изображаемых с различным, в зависимости от расположения чакры, числом лепестков.

В начале Сушумны на уровне крестца и половых органов, лежит Муладхара с 4-мя лепестками — центр сексуальной энергии. Несколько выше, примерно посредине между промежностью и пупком — Свадхистхана с 6-ю лепестками. На уровне солнечного сплетения — Манипура с 10-ю лепестками. На уровне груди — Аиахата с 12-ю лепестками. На уровне начала шейных позвонков — Вишудха с 16-ю

лепестками, в районе третьего глаза — Аджна — с 2-мя лепестками и в районе макушки — тысячелепестковый лотос — Сахасрара.

Коме Сушумны вдоль позвоночника располагаются ещё два канала йога-нади: Нингала-нади и Ида-нади. Все три йога-нади начинаются в Муладхаре и заканчиваются в Сахасраре, причём на уровне Вишудхи они сливаются и затем Ида и Пингала меняются сторонами.

Все нади служат для транспортировки праны в любую точку тела. Прана, получаемая нами из внешней среды через воздух, пищу, воду, солнечные лучи, сосредотачивается в чакрах, в пассивном, спящем виде. Для совершения любого из “чудесных” действий следует вызвать в себе импульс, движущийся по Сушумне от Муладжары вверх в Сахасрару и возвращающийся по Иде и Пингале вниз, к Муладхаре. При движении вверх этот импульс как бы пронизывает собой чакры и активизирует спящую в них (в первую очередь в Муладхаре) прану. Такое ритмичное движение импульса вверх-вниз как бы накачивает, нагнетает прану в Сахасрару, доводя её заряд до колоссальной мощности. Затем мы усилием воли направляем этот сгусток энергии на выполнение той или иной задачи, цели, которую хотим добиться. Так, в принципе, выглядит решение проблемы в любом случае. Разумеется, тут есть свои тонкости и сложности, о которых здесь говорить не место. Знание их опасно для тех, кто недостаточно подготовлен к их восприятию.

Прану мы черпаем из внешнего мира самыми различными путями, но, главным образом, с помощью дыхания. Потому-то йога и родственные системы придают такое значение регулировке дыхания, правильному

дыханию, т. е. Пранайаме (в переводе — “удержание, обуздание праны”). Упор на дыхание носом, которого требует Хатха-йога, объясняется тем, что именно отсюда, через слизистую носа, черпают прану две йога-нади: Пингала (правая ноздря) и Ида (левая ноздря). Пингала проводит положительный ток и обозначается звуком ХА, что символизирует Солнце, Шиву, бытие, мужское начало. Ида — проводник отрицательных токов, звук ТХА, что символизирует Луну, Шакти, энергию, женское начало. Оба эти тока, притекая в Мульдхару, накапливаются в виде спящей, “свернувшейся” потенциальной энергии — Кундалини. или шакти, поскольку Муладхяра считается женским, отрицательным полюсом тела. Положительный полюс находится в Сахасраре, внутри мозга (примерно под тем местом, где волосы на макушке образуют завиток, особенно заметный у детей). Практически в описанном способе “раскачивания” праны мы как бы стучим в обиталище Кундиляни ритмическими импульсами, будим её, активизируем и поднимаем вверх по Сушумне в Сахасрару, по пути ещё увеличивая её потенциал, её напряжение в других, пронзаемых ею чакрах.

Внимательно присматриваясь к этому процессу, можно заметить, что мы с помощью ритмических колебаний соединяем воедино положительный и отрицательный полюса, т. е. бытие и энергию, Шиву и Шакти.мужское начало с женским. Мы как бы совершаем внутренний духовный половой акт. Отсюда и воззрения шактов и практика тантры с её ритуалом панчамакра — пять М (подразумеваются: Мадья — вино. Маиса — мясо, Матсья — рыба. Мудра — хлеб и Майтхуна — ритуальный половой акт). Здесь избран иной, более прямой и

практический способ примирения двух противоположностей, приведение их к достижению внутреннего равновесия у обоих партнёров, олицетворяющих эти начала.

Ритуальным, однако, является не любой половой акт. Тантра обладает самой богатой среди йога-школ литературой, посвящённой, главным образом, этой проблеме. Первое и важнейшее условие — осознание полового акта, как мистерии, священнодействия, добровольного и обоюдожелаемого взаимослияния противоположных начал. Его должны совершать двое и для двоих. Это принесение себя в жертву другому ради его наслаждения, стремление сделать это наслаждение наивысшим, довести его до экстаза, до взаиморастворения, до утраты чувства личности. Здесь мы через я — физическое подавляем и исключаем из триединства я — личность (говоря языком дзен — У-шин, главного врага в себе), принуждая его занять подобающее ему подчинённое место и избавляясь от власти пут, которые оно на нас налагает: эгоизма, собственничества, стяжательства, как стремление брать, а не давать, наконец, от его оценочной деятельности (добро — зло, хорошо — плохо, моё — чужое, и т. п.). Мужчина — женщина — тоже пара из этого ряда и, приводя к единству эти противоположности, мы воссоединяем и остальные, либо непосредственно в ощущениях, либо с помощью дальнейшей медитации над этим актом.

То, что изложено, лишь стержень тантры, согласующийся со смыслом Учения, в целом она куда более разнопланова. Но так или иначе, половой акт здесь всегда и прежде всего должен иметь духовный смысл, духовное содержание, иначе он теряет свою высшую ценность и

превращается из таинства в чисто физиологическое отправление. Признак правильно совершённого ритуального полового акта — полное удовлетворение обоих партнёров, усталость и расслабленность у женщины, прилив бодрости и лёгкости у мужчины: энергия активизировалась и слилась с бытием,вошла в него.

(Кстати, именно конфликтом между этими двумя положительным и отрицательным началами, неравновесием их напряжений в теле человека, и объясняет йога- и мага-медицина возникновение большинства болезней, подразделяя их в зависимости от преобладания того или иного начала, на “положительные” и “отрицательные”.)

Х

Как, надеюсь, ясно читателю, выше приведено рассмотрение практик и взглядов разных йога-школ в какой-то мере отступление общеобразовательного характера. Однако, ценность его для нас не только в этом. С одной стороны, важно усвоить, что все эти секты и школы, включая и “мрачные”, “изуверские”, являются пусть более или менее дальними, но отростками того же самого дерева — Учения, и в основе своей содержат ту или иную его идею, более или менее развитую, сохранённую или искажённую, присутствующую лишь в виде отдалённого намёка на исходный смысл, но все же присутствующую. Согласитесь, что жить и питаться, например, по образцу шава-вадинов может либо безумец, человек с патологическими извращёнными наклонностями, либо тот, кто вопреки презрению и злобе окружающих, вопреки конвенциям, общепринятым взглядам и мнениям, преодолевая собственное отвращение, самого себя, заставляет себя делать все это и есть все это во имя некоей высшей цели. Иначе говоря, “в этом безумии есть логика”, и состоит она в борьбе с косностью мира форм и в первую очередь с косностью собственной такими вот крутыми, неудобоприемлемыми, самооскверняющими мерами. (В этом-то и дело! Разумеется, есть много иных способов подобной борьбы, не требующих такого самоотречения и самоунижения, вполне благоприличных, вызывающих почтение и восхищение окружающих... Но где гарантия, что тогда ведущим мотивом не станет тщеславие, жажда вознаграждения, жажда поклонения, привязанность к плодам своих

действий? А ведь это одна из главных уз, от которых необходимо избавляться, но об этом разговор впереди...)

С другой стороны, читателю с аналитическими склонностями, видимо, интересно будет проследить, какие изменения с течением времени может претерпевать и каким искажениям может подвергаться та или иная здоровая в корне своём, но вырванная из общего контекста, идея, мысль или теория. Как пример подобного искажения, правда, с другого материка, но пример очень яркий, хочу указать здесь на практику ацтеков приносить в жертву Кетцалькоатлю (Пернатому Змею, одному из Великих Путников) сердец, вырываемых из груди живых людей, опирающуюся на обращение-призыв Великого Неизвестного:

“Никаких жертв, кроме чистых сердец, я не хочу. Если хотите почтить меня, дайте мне сердца ваши чистыми”. Эти-то слова и были со временем истолкованы “подобающим* образом. Буква и дух, не правда ли, лучше не придумаешь?

Попутно, чтобы ни у кого не возникло искушение (как это свойственно “европоцентристам”), на основании описания обычаев этих мрачных сект говорить о “восточном” варварстве и дикости, прошу вспомнить, во что различными сектами средневековья и современной “цивилизованной” Европы была превращена проповедь Путника Иисуса Христа, и что творилось и творится во имя его. Думаю, сравнения окажутся не в пользу европейцев.

Наиболее глубокую теоретическую разработку и широкое практическое применение из всех йога-школ получили все-таки четыре: Карма-йога, Бхакти-йога, Джнана-йога и Раджа-йога. Однако ограничимся лишь простым перечислением их, любознательный читатель найдёт о них достаточно материала в других источниках.

XI

Благодаря описанным выше и другим подобным практикам и методам человек свергает неправомерно раздутое господство интеллекта (Я - "личность") или эмоций (“Я — физическое”), и ставит каждый из этих элементов 1на подобающее ему место. Образно: НЕЧТО (наводит порядок в своём доме. Так, человека, порабощённого эмоциями, т. е. не знающего своего истинного “Я (НЕЧТО), и с интеллектом, поставленным на службу этим эмоциям, можно уподобить гигантскому ящеру с огромным телом, брюхом, ногами и с черепом не крупнее куриного яйца. Человек, в котором властвует интеллект, рассудок, заслоняя его истинное “Я” и помыкая его телом, подобен маковой головке или редиске, пытающейся стоять на тонком хвостике. И лишь тот, кто сумел гармонично распределять в себе сферы действия каждого из этих трёх компонент, вполне заслуживает имени Человека.

Последовательность подчинения этих двух низших элементов высшему “Я” такова:

а) подчинение “Я — физического” и его производных (эмоций, инстинктов и т.п.) своему истинному. “Я” с помощью “Я — личности”;

б) подчинение “Я — личности” (сознания, мыслей, оценок и пр.) высшему “Я”;

в) обращение “Я” к себе, внутрь себя, осознание своих сил,

способностей и возможностей, своего могущества, своей сущности.

В такой последовательности излагались эти этапы в любой из происходящих от Учения религий. Христианское “умерщвление плоти”, “обуздание плотских страстей” и т. п.— не что иное, как подчинение эмоций разуму и воле. Того же корня и требования “не кради”, “не убий”, “не прелюбодействуй” и др. Позднее смысл таких требований был искажён, а то и полностью извращён рвением фанатиков, принимавших их как догму и насаждавших их в таком виде, ибо: “Учитель сказал!”. Потому-то эта закоснелая, догматичная церковщина в любой её фо[“ме всегда была худшим врагом Учения, опошлением и пр фанацией его.

“Религия человека — это его разум. Час размышления стоит больше, чем шестьдесят лет поклонения богу!”— это сказал не кто-то из великих безбожников, а основатель ислама Магомет, по легенде неграмотный. И эти слова — в духе Учения.

Следующий этап — подчинение интеллекта высшему “Я”. До такой проповеди дошли только немногие из древнейших религий, среди приверженцев которых уже были те, кому нужно было её адресовать, т. е. успешно одолевшие первую ступень. Требование “победить интеллект” кажется дико звучащим. Важно, однако, не что сказано, а как понято. Дело в предрассудке, вернее, в положении, ради торжества которого человечество принесло немало жертв, и с увеличением числа этих жертв приобретение казалось наделённым завышенной ценностью. Чем дороже мы платим за что-то, тем более значительной кажется

нам эта вещь, идея, достижение, т. е. субъективная цена подменяет здесь собою объективную ценность.

Эта иллюзия уже принесла человечеству немало бед.'. Одно из её порождений — перенесение ценности того, что человек имеет, на самого человека. Из-за этого богатство становится притягательным и, в первую очередь, для людей, стоящих на низкой ступени духовного развития, тщеславных, алчных и завистливых и, поскольку эти страсти правят ими и их интеллект подчинён этим страстям — неумных. Разум их вырождается в ловкость и хитрость. Атмосфера постоянной грызни и страха вырабатывает в этих людях тупую жестокость, злобу, лживость и подлость. Продолжать, я думаю, излишне.

Не хочу, однако, быть неверно понятым. Выше было сказано, что все пути равны и равно уважаемы, следовательно, ПУТИ подобных людей столь же важны, как и пути мудрецов и гигантов духа, истинной гордости человечества. Несправедливость тут лишь кажущаяся, чувство это происходит от непонимания сущности эволюции. Мерзавцы и подонки так же нужны человечеству, как и благородные рыцари, святые и гении. Каждый акт одновременно и причина и следствие, действие и побуждение к действию, к реакции, вызов. Существование негодяев любого рода необходимо понимать, как толчок к борьбе против них, как стимул к сопротивлению, внутреннему либо явному, наконец, как дурной пример, которому не стоит следовать.

Все без исключения, что существует, наличествует — в равной мере необходимо и оправдано. Все, что происходит вокруг нас, адресовано

нам так же, как вопрос учителя, заданный не нам, побуждает нас думать над ним и является вызовом. Нас касается все, и чем шире это “все”, чем большую ответственность за окружающее мы ощущаем, тем больше мы люди, тем больше мы свободны. Но так же, как оправданность зла не исключает нашего сопротивления ему, так и то, что все происходящее вокруг есть вызовдля нас, вовсе не определяет ни характера нашей реакции на такой вызов, ни обязательного принятия его. Если на меня лает собака, это вызов, но я не обязан лаять в ответ, как и вообще реагировать на неё. Узел обстоятельств может вынудить меня к этому и даже задать форму реакции, но независимо от этого вынужденного акта я не должен и не могу себе позволить стать рабом трусости или злобы, я обязан быть внутренне спокойным, невозмутимым, непричастным. Это очень важное положение, внешне впадающее в противоречие со сказанным выше о всепричастности посвящённого в Учение, однако и это противоречие лишь иллюзия. Не надо забывать, что в каждом из нас заключено три элемента, образно говоря, в каждом из нас обитает зверь, человеки бог, и только последний — наше истинное “Я”, которое всегда должно оставаться не актёром, а зрителем, не марионеткой, а кукольником, надо быть собой. Я могу выпускать на волю зверя, могу поручать то или иное дело человеку, но не могу позволить, чтобы тот или другой выходили из повиновения или командовали мной, и, в принципе, они и не способны на это. Но беда в том, что внешний мир, мир форм, “Я” воспринимаю не напрямую, а через “Я — личность”, и, если его оценки не верны, окрашены эмоциями “Я — физического”, образ окружающего возникает передо мной замутнённым и искажённым. В этом случае “Я”, ослеплённый, теряю способность

выступать как аргумент эволюции. как внутреннее обстоятельство, и не могу настроить своё триединство синхронно назначенному ему ПУТИ. В результате ПУТЬ скрывается за туманом иллюзий, и человек, поражённый этим недугом, блуждает в потёмках, пытаясь ухватить призрак или гоняясь за миражами. Раб иллюзий неизбежно становится и рабом внешних обстоятельств.

Из этого следует положение о непривязанности, которое может быть сформулировано следующим образом: что бы ты ни делал, делай это наилучшим образом, но ради самого труда, а не из страха, тщеславия, надежды на награду, плату — т. е. не ради каких бы то ни было плодов своего труда.Именно этот принцип Учения лёг в основу упоминавшейся Карма-йоги.

То, что ты делаешь, ты должен делать, и, поскольку ты должен, делай это, не рассуждая, хорошо это или плохо, выгодно или опасно. Потом ты можешь позволить своему рассудку заняться оценкой и рационализацией своих действий, но это потом. Когда надо действовать, самый неприятный и опасный спутник тот, кто хватает тебя за руку и говорит: “Нет, погоди, сперва подумаем, не выйдет ли чего...” Это, однако, не означает, что надо всегда повиноваться первому же импульсу. Так следует поступать лишь когда ясно видишь ПУТЬ, когда эти импульсы-приказы отдаёт истинное “Я”, видящее мир не в кривом зеркале иллюзии, а таким, каков он на самом деле. Иначе говоря, действовать не рассуждая, вовсе не значит метаться и дёргаться, хватаясь за все сразу, это означает разумное действие, действие в состоянии Му-шин.

Тем, кто не достиг ещё равновесия в триединстве, и, особенно, начинающим, следует рекомендовать “воздержание от действий”, т. е. им не следует ничего предпринимать до тех пор, пока они не ощутят настоятельной необходимости именно в этом действии, и какое-то время даже пытаться сопротивляться этой необходимости. Это одно из наиболее действенных упражнений для подчинения себе “Я — физического” и “Я — личности”, обуздания их.

Из непривязанности вытекает и весьма важное положение о цели и средстве. По мысли Учения любая вещь, предмет, действие могут играть роль и цели и средства. Путник всегда должен определять, какую функцию несёт данный предмет или вещь, и относиться к этому соответственно.

Так, некто покупает пианино не умея играть, из престижных соображений. (То, что он “хочет” учить своих детей музыке и т. п., как правило, рационализация, т. е. обман себя и окружающих.). В этом случае он преследует цель иметь пианино (“как в каждом порядочном доме”), и пианино становится само в себе целью. Но, положим, этот некто — музыкант, композитор, тут пианино есть средство и может быть приравнено к предметам первой необходимости.

Потому-то Учение хотя и призывает ограничивать свои потребности и довольствоваться необходимым, не налагает на Путников никаких прямых запретов. Можно добиваться богатства, влияния, жить в роскоши,— само по себе это ничего не значит. Важно, чтобы это богатство, влияние или роскошь “работали” на высокую, прекрасную

цель, были средством для её достижения. Позиция Путников в этом смысле такова: все, чем мы пользуемся в атом мире, нам не принадлежит. “Обладание” чем-либо не более как иллюзия. В то же время нам принадлежит все. Можно сказать, что все, чем мы обладаем, мы берём взаймы у Бога для выполнения назначенной нам работы, по насущной необходимости, и должны вернуть, после того, как необходимость в данном орудии исчерпана. С этой точки зрения стяжательство и алчность выглядят попросту смешными...

XII

Выше мы упоминали об УЗАХ, от которых необходимо избавляться Путнику. Остановимся на них подробнее.

Первой — по порядку важности избавления от неё — считается заблуждение на счёт своего ”Я”. Об этом уже было много сказано: наше истинное “Я”— “бог”, а не “человек” или “зверь”, ему подчинённые. Но для окончательного избавления от этого заблуждения надо не просто понять это, надо стать богом и быть им, смотреть на мир его глазами. Этому надо учиться. И здесь, как помеха, выявляет себя другая уза — сомнение,существующее в нескольких формах.

На первом месте здесь — сомнение в Учителе,в гуру. Чтобы уяснить себе вред этого сомнения, надо понять статус гуру,принятый у Путников, так как он очень отличается от обычного взгляда на учителя, “того, кто учит”. Гуру не учит, он помогает учиться. Учишься ты сам. Гуру может быть тот, кто в освоении Учения, постижении истины продвинулся дальше, чем ты, кто по праву носит звание Путника. Это отнюдь не значит, что он само совершенство, идеал, образец для подражания. У каждого из нас свой ПУТЬ, и подражать ПУТИ другого — значит отходить от себя, от истины. Ищи свой ПУТЬ и следуй ему. Каждому своё. Разница между гуру и учеником лишь в том, что первый уже переживал ситуации, которые ученик переживает впервые, и может дать совет, как он поступал в подобных случаях и чему научился при

этом. Затем, он может обсуждать с учеником то или иное положение Учения, указывать на его ошибки и заблуждения, обращать внимание ученика на упущенные, детали и тонкости, давать ему темы для медитаций, упражнения для развития тех или иных качеств и способностей, оценивать достижения ученика, но и только. Это скорее старший и более опытный товарищ, чем учитель. Наилучший вариант отношений гуру и ученика — отношения мудрого и любящего отца с исполненным уважения и стремящимся к мудрости сыном. В этих отношениях нет и тени насилия. Они обоюдно добровольны и свободны: гуру выбрал себе этого ученика, и ученик выбрал этого гуру. Каждый волен в любую минуту, если почувствует в этом нужду, прервать эти отношения. Никакой властью над учеником, кроме своего авторитета,гуру не обладает. Тут нет противоречия с упомянутым отрицанием авторитетов по той причине, что гуру не идол, не образец. Его авторитет тождественен уважению к нему ученика и равен ему. Но именно поэтому авторитет гуру для ученика должен быть наивысшим и непререкаемым, не подлежащим даже малейшему сомнению.Если такое сомнение возникло, то отношения гуру и ученика уничтожаются сами по себе: либо гуру для ученика человек компетентный, либо нет, одно из двух. Что бы гуру ни делал, как бы он ни поступал — он всегда прав, ибо это его ПУТЬ. Но его индивидуальный ПУТЬ, конкретный ПУТЬ его формы — одно. Учение — совсем другое. Ученик должен различать это и его право выяснять у гуру это различие. Это не значит, однако, что гуру полностью подотчётен ученику. Он может и должен сообщать ему лишь то, что будет принято и понято правильно. Если ученик недостаточно подготовлен для восприятия данного положения,

он может сделать из него неверные выводы и этим причинить вред себе или другому. Первая же заповедь гуру, как впрочем и всех Путников, не вреди! Но вновь-таки понимать её надо в духе Учения, иначе говоря, надо избегать нанесения большего объективного вреда, предпочитая ему вред меньший. Ампутируя больному ногу, поражённую гангреной, врач причиняет ему вред, но что такое утрата ноги по сравнению с утратой жизни! Важно лишь то, о чем говорилось раньше: что бы я не совершал — “добро” или “зло”, я должен делать это без привязанности, без чувства злобы или тщеславия, должен выступать как Провидение, как Рука Божья, потому что я и есть эта Рука или перчатка на ней.

Из упомянутого умолчания у ученика могут возникать две другие формы сомнения: сомнение в Учении и сомнение в методе, который избрал гуру. Первое идёт от недостаточного понимания главных положений Учения; второе — плод самоуверенности и гордыни, ибо в этом случае ученик пытается учить учителя, как учить себя.

Третья УЗА — вера в действенность добрых дел, т. е. убеждение в том, что творя “добро” и избегая “зла”, мы становимся лучше и выше. Но единственное “добро”, которое мы можем совершить — это наилучшим образом выполнять то, что предписывает нам ПУТЬ, наша судьба, и творим ли мы таким образом дела “злые” или “добрые” — не наша вина и не наша заслуга.

Четвёртая УЗА — чувственность. И в это слово вкладывается иной смысл, чем обычно принято. Для Путника это порабощенность чувствами, привязанность к ним, неумение обуздать их, и, в результате,

— жизнь иллюзиями. Чувственность наиболее сильно удерживает нас в сознании различий, о котором мы упоминали выше.

Пятая УЗА — злая воля (неправое желание).Если ребёнок хочет луну с неба, такое желание кажется ему вполне осуществимым, и он страдает, когда эту луну ему не дают (“Не хотят дать!”). Но люди на каждом шагу уподобляются этому ребёнку, хотя объективная невыполнимость их желаний более скрыта и не бросается в глаза. Когда мы, несмотря на все усилия, не достигаем желаемого, мы начинаем рассуждать, что если бы поступили не так и сделали бы не то, а другое, то мы бы, конечно... Слишком много бы. Мы не могли поступить иначе, чем поступили, потому что таков наш ПУТЬ. Мы необходимо должны были поступить так, и результат наших действий необходимо должен был быть таким, каков он есть. Это бы возникает только из наших рассуждений апостериори, после того как дело сделано. Реальность такова, что независимо от нашего желания мы получим то, что нам предназначено, и не получим того, что лежит вне пределов нашего ПУТИ. Отсюда Путник делает выводы:

а) никогда и ни в чем не завидовать кому бы то ни было, ибо каждому дано по его ПУТИ, равно доброго и злого;

б) насколько можно яснее ухватить направление и границы своего ПУТИ, основываясь на том, что объективно нам дано. Безусловно, это познание относительно, но лучше оно, чем блуждание в потёмках;

в) не придавать излишнего веса своим желаниям и стремлениям, удачам

и неудачам, всегда сохранять равновесие и спокойствие духа.

Что касается “злой воли” в буквальном смысле, как желания зла кому-то, одна из заповедей Путников: отказ от мести, от возмездия или возмещения. С одной стороны, любое такое желание есть привязанность, с другой — в мире за все есть воздаяние. Не обязательно сразу и в той же форме, но обязательно наступающее. Если мы видим в чем-то большое зло, то следует искать рядом, тут же, не меньшее добро. Иначе говоря, удаляясь от отрицательного полюса данной ситуации, мы находим её положительный полюс и занимаем срединное положение между ними, нейтральную позицию.

УЗА шестая — привязанность к миру форм —проистекает главным образом из заблуждения относительно своего “Я”, скрытого отождествления себя одной из форм. Умом человек может принимать то, что его истинное “Я” не есть форма, но чувствует себя формой и продолжает жить её жизнью.

Если избавление от первой УЗЫ предусматривает принятие нового взгляда на своё “Я”, то теперь речь идёт об осуществлении этой новой позиции в своей обыденной жизни, от самых крупных её событий, до самых незначительных мелочей. Так, я могу верно понимать сущность своего “Я” и стремиться искренне освоить Учение, но в то же время ждать от этого чисто практической выгоды для себя, т. е. для формы, заключённой в систему мира форм, ибо выгода есть одна из его иллюзий. С другой стороны, я могу стремиться вырваться из пут формального мира ради обретения свободы, ради жизни более высокой

и совершённой, которая рисуется мне как бы наградой за мои усилия и старания. В итоге я оказываюсь в плену у седьмой УЗЫ — привязанности к высшему миру, поддаюсь иллюзии той же выгоды, той же награды. Тот, кто хочет стать святым, может, добиваясь этого, потратить всю свою жизнь — и попусту. Нужно не хотеть стать святым или богом, а быть им. Метод кнута и пряника тут совершенно неприменим: где нет “добра” и “зла”, нет “награды” и “кары”.

Восьмая, девятая и десятая УЗЫ — гордыня, самооправдание v невежество, в подробном разборе не нуждаются. Все они играют в основном тормозящую роль в духовном развитии человека. Так, гордыняможет проявлять себя тем, что мы переоцениваем достигнутое нами и начинаем видеть в этом “свою заслугу”, желая получить за неё “награду”, которую не получаем и обижаемся, и теряем интерес к дальнейшему совершенствованию. Либо мы забрасываем это совершенствование из-за обычной лени и -прибегаем к самооправданию:мол, нам помешало то или другое, не было времени, много дел и т. д. В результате лень превращается в узаконенную помеху и действительно становится такой, ибо с помощью самооправдания мы всегда найдём для неё соответствующие благообразные одежды. Невежество зачастую мешает разобраться нам в том, с чем мы сталкиваемся в жизни, сделать для себя верные выводы из того или иного явления, события, ситуации.

XIII

Несведущему человеку Путники могут показаться чем-то вроде разновидности верующих, сектантов. Тогда естественно возникает вопрос: “Если это церковь или секта, то как она организована, какова её структура?” Увы, думающий так будет разочарован — никакой фиксированной структуры или организации у Путников нет. Это не секта, не религия, не группировка, это, если можно так сказать, течение, т. е. некое неопределённое количество людей, объединённых лишь общим подходом к миру, к жизни и её проблемам, общими воззрениями, -возможно (что, однако, имеет мало значения),— общностью происхождения. Как же в таком случае Путники узнают друг друга? Вопрос этот сложен, вновь-таки, для человека “со стороны”, но не представляет затруднения для самих Путников. Во-первых, Учение само по себе остро нацелено на развитие у своих адептов интуиции — это один из ответов. Второй — отношение Путников к определённым житейским и мировоззренческим проблемам. Каких-либо ограничений или запретов, наказов в отношении еды, питья, одежды (кроме тех, что наложит на себя сам Путник) Учение не налагает. Я могу пить только воду и соки и есть лишь фрукты и овощи, но с тем же успехом могу пить вино и есть бифштексы, могу ходить голым, в рубище или одетым по последней моде. Единственное чего я должен избегать — привязанности. Вот эта-то непривязанность и создаёт тот особый стиль жизни Путников, по которому брат легко узнает брата.

Большую роль тут играет и символика. Значение некоторых из принятых у Путников символов я хочу объяснить. Первый из них — ПОСОХ. Это знак ПУТИ, опора и постоянное напоминание об этом ПУТИ, о том, что ты — ПУТНИК. В древности такой посох имел ещё и наконечник, как у дротика и был не только опорой, но и оружием. В этом тоже был заключён смысл:

Путник ведь ещё и воин ПУТИ, воин в походе, на боевой тропе.

КОЛЬЦО или БРАСЛЕТ имеют космогонический смысл. Традиционно его делали из простого металла (медь, бронза, железо и т. п.) или камня, без украшений, и носили чаще на левой (сердечной) руке. Это, однако, особого значения не имеет. Смысл символа — вечное, вновь и вновь повторяющееся возвращение каждого из нас, каждой вещи и каждой формы к той же самой точке, той же ситуации, в тот же мир и в то же время. Кольцо — элемент спирали, а в пространственном представлении Путников УНИВЕРСУМ и выглядит как замкнутая, лежащая на боку, спираль. Простота исполнения кольца важна лишь для подчёркивания его символической роли и как напоминание о принципе непривязанности. Ещё одно толкование смысла:

кольцо есть элемент цепи, которой мы все прикованы к Великой Колеснице ПУТИ, КОЛЕСНИЦА с ЯРМОМ — ещё один символ Путников.

Иной символ и предмет для медитации — Зеркало. Глядя в него, мы видим не отражение нашего мира, а мир иной, антимир.Зеркало — как

бы окно в этот антимир, окно нам доступное. Оно же напоминает и о жесточайшем детерминизме Универсума. В самом деле, могу ли я шевельнуть пальцем, чтобы мой двойник, по ту сторону зеркала, не повторил этого же движения?

Часто Путники носят амулеты или талисманы. Отношение Путников к этим вещам тоже характерно и вполне согласуется с их стилем жизни. Многие теории говорят о влиянии амулетов и талисманов на жизнь, здоровье, удачу человека, приписывая подобные свойства лишь драгоценным и полудрагоценным камням и металлам. С точки зрения Путников такой подход по крайней мере ошибочен. Талисманом или амулетом может быть любая вещь или предмет, независимо от его нарицательной (рыночной) стоимости. Путники часто профессионально занимаются изготовлением амулетов из камня, дерева, кости, металла. При этом, разумеется, для мастера важны свойства материала, обуславливающие возможность его обработки, придания нужной формы и т. п. Но гораздо важнее сам процесс изготовления амулета и дальнейшее обращение с ним. Амулет надо не просто вырезать из камня, дерева и др., надо ещё “насытить” его соответствующим психическим излучениеммастера, “вдохнуть в него душу”. Поэтому мастер, принимаясь за работу, должен вызвать у себя определённую психическую настройку, иначе его старания будут впустую. Во-вторых, особыми упражнениями он должен создать в себе избыток этой силы, которой он и наделит своё произведение. В-третьих, тот, кому предназначен амулет, должен относиться к нему как к живому существу, заботиться о нем, оберегать его от порчи и повреждений, время от времени, так же как и мастер, передавать ему часть своей жизненной

энергии. Амулет, таким образом, является как бы аккумулятором этой энергии, её “банком”, который при необходимости ссужает её нам, поддерживает в нужную минуту. Кстати, именно из воззрений Путников и развилась современная наука психотроника.

Вкратце суть дела в том, что любой предмет или объект создаёт вокруг себя некое энергетическое поле, которое в свою очередь влияет на окружающую его среду. Соответствующими операциями это поле и его воздействие могут быть многократно усилены и специализированы. Чем дольше и регулярнее предмет подвергался такой правильно производимой “подзарядке”, тем большей силой воздействия он обладает. Именно поэтому Путники так ценят амулеты, особенно древние, сила которых, как правило, очень велика. Однако тут, как, впрочем, и в обращении буквально с любыми вещами, необходима осторожность, и вот по какой причине.

Всякий, без исключения, предмет несёт в себе как бы отпечаток духа своего хозяина или ряда их. Если этот человек или эти люди питали грязные, злые чувства и мысли, то такой же недоброй энергией заряжался и сам предмет. Можно сказать, что от него исходит отрицательное излучение, что он оказывает на того, кто им обладает, дурное, злое влияние. Если же некий амулет использовался сознательно для причинения зла, то такое влияние может быть чрезвычайно сильно, даже губительно. В подобных случаях необходимо, раскрыв это свойство амулета, либо нейтрализовать его, что трудно и не всегда удаётся, либо от него избавиться. Точно так же любые наши вещи, даже новые, могут быть по отношению к нам “доброжелательными” или

“недоброжелательными”. Тут можно говорить о некой естественной симпатии или антипатиимежду предметами и данным человеком. То же касается и определённых мест, действий, чисел и т. д. Каждый, кто достаточно наблюдателен, замечал, что некоторые вещи "любят" или “не любят” его, как бы стараются нарочно причинить ему вред, портятся, не повинуются ему и т. п. Или то, что в какие-то определённые дни нам почему-то не везёт, как бы мы ни старались. Такие взаимосвязи между отдельными объектами известны Путникам с древнейших времён. На их основе были затем развиты учения о талисманах, приметах, числах, благоприятном и неблагоприятном цвете, астрология и другие оккультные науки. Правда, со временем они были так искажены, что это сводило на нет их практическую ценность, даже когда они сохраняли под шелухой наносов разумное зерно. Зерно же это заключено в том, что каждый должен по мере сил обнаруживать источники благоприятных и неблагоприятных для него конкретно влияний и, избегая вторых, прибегать к помощи первых.

Конечно, существуют многие источники более общего и широкого воздействия, некие общие положительные и отрицательные закономерности. Каждое из них воздействует на человека не само по себе, а в целом комплексе сил, образующих между собой крайне сложные и запутанные переплетения, представляющие часть того узла обстоятельств, через который и осуществляется наш ПУТЬ. Рассчитать все его составляющие мы, конечно, не в состоянии. Положение затрудняется и тем, что все элементы этого узла диалектичны, а не статичны в раз и навсегда утверждены, и любое их сочетание, хотя бы чуть видоизменённое, оказывает уже иное, порой совершенно

противоположное воздействие.

Вообразим теперь, что нам все-таки удалось сделать такой расчёт. Но он был бы действенным лишь в случае” когда человек, относительно которого этот расчёт произведён, был бы абсолютно пассивной, лишённой малейшей самостоятельности игрушкой внешних сил и обстоятельств. Такого на деле не может быть, ибо человек есть обстоятельство внутреннее, которое в зависимости от степени его свободы всегда проявляет себя, больше или меньше, и соответственно изменяет все составляющие этого узла. Более того, с возрастанием степени свободы растёт и наша способность использования интуиции, что позволяет нам совершенно обойтись без механических расчётов, особенно при использовании интуиции в качестве предзнания, предвидения,

Из сказанного Путники делают следующий вывод: нужно помнить о важности и значимости всех этих воздействий, можно стремиться к познанию и изучению их в доступном для нас объёме, но не следует придавать им в целом какого-либо решающего, “рокового” значения. Критерием здесь может служить лишь то, помогает или не помогает мне такое знание или такая вера, "работают" или “не работают” они на меня, на свершение мною своего ПУТИ. Если я верю, что число 13 благоприятно мне, приносит удачу, и вера эта действительно подтверждается практикой — да будет так! Если я верю в обратное и убеждаюсь на деле в этом — да будет так! Единственное, но необходимое условие, чтобы это “да будет так!” не приобрело оттенка вечности, чего-то статичного, догмы. Ведь в сущности любая примета,

амулет, гороскоп и т. п. принадлежат к миру форм, подчинены его законам, которые приведены были выше, а по отношению к формам такого порядка фактором эволюции являемся мы. Именно это заключает в себе определение “работает — не работает. Любая попытка догматизировать что-то, придать ему характер неизменности в этом свете выглядит комически: мы живём в изменяющемся мире, мы сами постоянно изменяемся, и в то же время пытаемся вынудить некую, соседнюю форму не изменяться. Но ведь это вечное изменение, протекание и есть бытие!Таким образом, требуя от чего-то или кого-то не изменяться, мы требуем от него не быть! “Остановись, мгновенье, ты прекрасно!” Допустим, такое было бы возможно. Тогда, остановив мгновение, мы остановили бы мир. Универсум, и прекратили бы его существование заодно со своим собственным.

Каждый из нас знает, что ожог бывает от прикосновения к раскалённому металлу или огню, что ходить по воде, как посуху или парить в воздухе, человек не может... Но вот к руке человека, находящегося под гипнозом, прикасаются холодным пятаком, внушая ему, что пятак раскалён, и появляется ожог. Болгарские нестинары, йоги, воины индейских и африканских племён ходят по раскалённым углям, пляшут на них без малейшего вреда для себя, те же йоги по воде переходят Ганг или висят в воздухе в метре от земли... Что же это? Подсказку для ответа содержит первый пример: человеку внушили, он веритв то, что будет ожог, хотя, казалось бы, реальных оснований для этого нет. Ходящие по огню не загипнотизированы, но это и не важно: они верят,что жар не причинит им вреда, верят в невозможное. А ведь вера,в сущности, есть принятие некоей оценки, некоей аксиомы. Иное дело, что консерватизм, косность

мышления и восприятия зачастую мешают человеку принять такую опёнку, которая резко отличается от принятых, внушённых ему обществом, родителями, культурой, воспитанием, образованием и т.п. взглядов и оценок (веры!).Это, кстати, и есть террор среды, оказывающий на каждого из нас колоссальное воздействие, хотя ощущать этот террор мы начинаем лишь тогда, когда вырываемся из клетки, в которую нас затолкала среда, или пытаемся это сделать.

С точки зрения Путников все, во что мы верим — существует для нас так же реально, как и все то, что воспринимается нами, как безусловная реальность. Иначе говоря, если я верю — полностью верю!— что в той пещере живёт дракон, я увижу его, попросту реализую его, моя вера станет им. Средневековые колдуньи, которые верили в своё общение с дьяволом, действительно общались с ним, реализуя созданное их воображением.

Из этого же следует и антитеза: то, во что я не верю, не существует. Так, ходящие по огню не верят. что жар может причинить им вред. Но — вот что интересно!— одновременно они верят,что жар не может причинить им вред. Теза равнозначна антитезе, т. е. вера равносильна неверию! Собственно, неверие и есть вера со знаком “—”. Выше мы уже говорили, что бездействие есть минус-действие,но и то и другое, есть акт. И противостоит вере, мешает её реализации отнюдь не неверие, как могло бы это показаться, а сомнение (“Я верю, но...”).

Как уже сказано, вера есть принятие некоей оценки, аксиомы, очевидности. Мы видим мир таким, каким мы его видим, и считаем этот

видимый нами мир реальным. Но опираемся мы при этом на те аксиомы и очевидности, которые сообщают нам наши органы чувств. Короче говоря, мы глядим на мир через “очки” наших ощущений. Но можно ли считать реальным тот мир, который мы воспринимаем с помощью всего лишь пяти органов чувств, причём органы эти крайне далеки от совершенства? Сокол-пустельга видит стрекозу на расстоянии 300 метров, разглядим ли мы её за 50 метров? А нюх служебной собаки превышает обоняние человека по силе и тонкости в 1500 раз. Что же касается количества возможных для живого существа чувств — лучше избежим комментариев. Выше мы уже говорили о мировосприятии змеи, муравья и др. Для каждого из этих животных реальный мир будет выглядеть принципиально иначе, чем для человека и подчиняться (с их точки зрения) иным законам. И не выглядит ли наш “реальный мир” так, как сказал об этом в одной прекрасной притче Шри Рамакришна: “Четверо слепых подошли к слону. Один дотронулся до ноги слона и сказал, что слон похож на столб. Другой дотронулся до хобота и сказал, что слон похож на змею. Третий дотронулся до живота слона и сказал, что слон похож на огромную бочку. Четвёртый дотронулся до ушей и сказал, что слоя похож на большую корзину. И потом они начали спорить между собой о том, каков слон.”

Не стянем уподобляться этим слепым. Слон похож на слона, и наша задача понять, какова же его истинная реальность. А понять это можно лишь отбросив реальности относительные, о которых и шла речь выше. Можно говорить о мире змеи, мире пчелы, мире человека и т. д., но должны мы говорить и понять мир, каков он сам по себе, безотносительно. И полагаться здесь только на наши органы чувств мы

не имеем права.

“Но позвольте!— возразят мне.— Ведь мы и так полагаемся не только на них. Мы мыслим, делаем выводы, накапливаем опыт.” Отлично. Но основа наших выводов и нашего опыта— это аксиомы, данные нам нашими органами чувств, и не нуждающиеся в доказательствах. Но почему “не нуждающиеся”? Потому ли, что они действительно неопровержимы, или потому, что их невозможно доказать? И пытался ли кто-нибудь доказать аксиому? “Доказывать их нет нужды по их очевидности!” Но это не ответ. Долгое время считалось, что Земля плоская и что Солнце и звезды вращаются вокруг неё. Это была аксиома и это, пожалуй, “очевидно” и до сих пор...

Любую аксиому мы принимаем без доказательств (на веру!) не потому, что она в них не нуждается, а потому, что доказать её невозможно. Кто с этим не согласен, пусть докажет себе, что он есть он. В основе всех наших твёрдых знании лежат аксиомы, очевидности, лежит вера.Иначе говоря, любая научная теория имеет характер рабочей гипотезы, принимаемой на веру до тех пор, пока она не будет подвергнута сомнению.

Хочу быть правильно понятым: Путники не отрицают реальности мира, реальности Универсума и его познаваемости. Они лишь утверждают, что существует масса различных относительных реальностей, которые нельзя путать с реальностью абсолютной, и что для познания её надо применять иные методы чем те, которыми мы пользуемся, познавая реальности относительные. Очевидность отнюдь не может быть

доказательством чего-либо.

Однако, мы увлеклись вещами, хотя и имеющими важное значение, но в известной степени для нас побочными. Более существенным будет разъяснить здесь взгляд Путников на жизнь в мире форм, как на школу. “Какая школа? Ведь мы же, как НИЧТО, все знаем!” Это не совсем так. С одной стороны, все знания Универсума наши, но полностью обладают этим абсолютным знанием только НИЧТО в чистом, свободном виде. Что касается нас, то это знание при возникновении Мирового Яйца, Первичного Сгустка, т. е. вещественности, было полностью стёрто из нашей памяти, и, чтобы вернуть свободу, нам необходимо вспомнить, восстановить его, восстановить себя, ибо мы и есть это знание, эта истина, это НИЧТО = ВСЕ.

Образно ПУТЬ “нечто” от несвободы к свободе можно представить следующей аллегорией. Допустим, я был свободен, всесилен, мудр. Я знал все, жил в лучезарном, блистающем мире, и вдруг... что-то произошло и я оказался в тесной, тёмной камере. Я постепенно прихожу в себя, я ничего не помню, ничего не знаю. Сперва я принимаю все как должное, и лишьпотом очень медленно начинаю отличать: это — камера, а это — я, и мы не одно и то же, и мне здесь неловко, неудобно, тесно. Во мне мелькают иногда смутные проблески воспоминаний о чем-то другом, об иной жизни, ином мире, иных возможностях. И во мне зарождается неопределённое, сумеречное желание выйти отсюда, освободиться. Так, по-видимому, личинка в коконе, или цыплёнок в яйце начинают ощущать настоятельную потребность в движении. Что это, к чему это, зачем — они не знают и не понимают, но существует

какое-то неудобство, какой-то зов, который повелевает им шевельнуться, изменить положение, позу. Я делаю одно движение, другое. Я понимаю, что могу быть не только в неподвижности, но и в движении, в действии, и открываю различие между действием и бездействием. Действуя, двигаясь, я нахожу на полу темницы несколько ключей, затем в её стенах несколько дверей и на них замочные скважины... Но проходит ещё очень много времени прежде чем я, с помощью тех же смутных проблесков-воспоминаний, ухватываю связь между этими вещами и делаю попытки совместить ключ с замком. Через какое-то время мои попытки увенчиваются успехом и я оказываюсь в другой, более просторной и светлой комнате, в стенах которой ещё больше дверей, а на полу разбросано ещё больше ключей. У меня уже есть некоторый опыт, некое знание, и я начинаю применять его, но вновь-таки не сразу — я ведь достиг большей свободы и некоторое время удовлетворён новой камерой, в которой к тому же светло и я обнаруживаю различие между светом и тьмою, и есть какие-то вещи, которые привлекают меня и удерживают от дальнейшего стремления вперёд, от поисков выхода наружу. Я ещё не осознаю ни этого “вперёд”, ни этого “наружу”. Наконец, я удовлетворяюсь всеми вещами этой комнаты и попадаю в соседнюю, затем в следующую и т. д. В каждой из них ещё больше дверей, ещё просторнее, ещё больше различных притягательных вещей. И я задерживаюсь в каждой из них на тот или другой промежуток времени, но потом все же двигаюсь дальше.

Я уже начинаю действовать целенаправленно: я не только подбираю ключ к некоей двери и вхожу туда, но сперва заглядываю внутрь, что там, лучше ли, привлекательнее ли обстановка, больше ли “сокровищ”?

Выбрав ту, которая мне больше по нраву, я перебираюсь в неё, а из неё в другую, ещё более богатую, и дальше... И вдруг оказываюсь в такой, все двери которой ведут лишь в одну комнату — в ту, которая была второй или третьей на моем пути...

Мне, обогащённому опытом мира, знанием о том, что в нем есть “лучшие” камеры, не хочется возвращаться в неё, она кажется мне теперь грязным, противным подземельем, но откуда-то появляется чудовище, которое загоняет меня туда. И я оказываюсь у “разбитого корыта”, и вынужден начинать все сначала. От страха перед чудовищем многие из приобретённых мною знаний я позабыл, но многое и помню. Проблески воспоминаний усиливаются, становясь ярче, и моё движение вперёд становится более осмысленным, осознанным.

Я начинаю свой путь сызнова, стараясь выбирать другие двери, избежать встречи с чудовищем и иных неприятных “сюрпризов”. Тем не менее полностью избегнуть таких вынужденных возвращений в прежние или подобные им камеры мне пока не удаётся, однако, с каждой новой попыткой, я продвигаюсь все дальше.

А в это время среди обнаруживаемых мною “сокровищ” появляются и такие, как власть, богатство, роскошь, которые влекут за собой злобу, алчность, жестокость... Лишение этих “сокровищ” причиняет мне страдания, короче, вступает в полные права привязанность к этому миру, миру форм.

Чем дальше я продвигаюсь вперёд, тем суровее, коварнее, беспощадней

становятся испытания и искушения, тем больше я наказываюсь за свои ошибки, тем сложнее и труднее мне двигаться дальше. Мне дают великую любовь — и лишают её, дают — большую силу и богатство, великую власть — и делают больным и нищим рабом. Много дают — и много отнимают, меня бьют по самым больным местам. Но как раз это и имел в виду Соломон, когда говорил: “Кому много дано — с того много и спрашивается”. И в этих же словах заключено и иное: “С кого много спрашивается — тому много и дано”. Мудрому следует думать именно так...

Но мой путь продолжается и ситуации становятся все сложнее. Допустим, я достиг непривязанности ко многому, но привязанностьк отдельным вещам сохранил. Теперь удары моего “учителя”, моей судьбы будут направлены именно на эту привязанность, побуждая меня освободиться от неё. Меня будут постоянно ставить в такое положение, где эта привязанность подвергается испытаниям “на разрыв”. И так будет продолжаться раз за разом, из камеры в камеру, в различнейших формах и видах, пока я сам не пойму, что она иллюзорна, что я привязан к самим собою же созданному призраку, пока я не сброшу сам этих пут.

Такое на языке Путников называется прокатываниемили протаскиванием. (Как протаскивают проволоку, как канат протаскивают через игольное ушко. Именно это заключил в своих словах Иисус Христос: “Легче канату пройти через игольное ушко, чем богатому в царство Божье”. Ошибка переводчика превратила “канат” в “верблюда”, который так и остался в Евангелии. Бессмысленно, но “Учитель сказал!”)

Но вот все материальные привязанности преодолены. Остаётся ещё следующий этап — преодоление привязанности к себе, преодоление индивидуализма, эгоизма. В одной из камер ты находишь своего второго —человека, с которым вы отныне “скованы одной цепью”, которого ты теперь обязан вести через этот лабиринт и вывести его. Так бывает, когда ты уже видел выход, уже знаешь его, и для тебя самого покинуть лабиринт уже, казалось бы, не проблема. Но перед тобой на выходе ставят условие: ты выйдешь наружу лишь после того, как вернёшься назад, найдёшь своего второго и выведешь его наружу, ибо без тебя, без твоей помощи сам он выйти не в состоянии. И ты вновь попадаешь в одну из камер. Ты сохраняешь память о том, как выйти наружу (точнее, знаешь путеуказатели, имеешь компас, указывающий в какой стороне лежит выход, но не более, потому что камера, откуда ты теперь начинаешь свой путь и последующие за ней могут быть тебе незнакомы.). Но прежде ты должен найти своего второго и соединиться с ним. Если вообразить себе такую камеру, как некую комнату, это может показаться лёгким, однако, камера эта — это жизнь, это время, это Земля. Ты же порой знаешь, каков внешне этот второй, по каким признакам его можно узнать, порой — знаешь только, что обязательно встретишь его на своём ПУТИ, но где, когда, как это произойдёт и как ты его узнаешь — это от тебя скрыто, в этом помогай себе сам. Положим, вы встретились. Но твой второй — это не ты, который знает ПУТЬ. Он может быть в большей или меньшей степени привязан к этому миру, соединён с ним “пуповиной”, которую надо рвать, а это больно, и он не хочет этой боли, протестует против неё, как капризный ребёнок, он брыкается, упрямится, щипает и бьёт тебя, и лезет именно

туда, куда не надо, где опасно, суёт палец в огонь, не понимая, что может обжечься... А ты должен вывести его отсюда. Иного выбора у тебя нет. И сложность ещё в том, что он сам должен пойти за тобой, должен понять, что так надо, что иначе нельзя, силой в рай никого не тащат и свободными по приказу свыше не становятся... Конечно, все может выглядеть, и часто выглядит, по другому.

Здесь нужно сказать об одной, если можно так выразиться, болезни “первых”, которые и есть собственно Путники, высшие Посвящённые, ибо для нас Путник, двиджива, начинается именно с этого этапа. Ведь двидживаозначает не только дважды рождённый, дважды живущий, но и имеющий две души. Понимать это следует так, что возвращаясь в определённую камеру, я не возникаю там “из ничего”, как некая форма, к ней не приписанная, я вселяюсь в форму, присущую данному времени, данному месту, данной камере. И у этой формы есть свой ПУТЬ, изменить или нарушить который я не состоянии. Иное дело, что он соответствует той задаче, которая мне задана. Таким образом, у этой формы оказываются как бы две “Я — личности”: одна, присущая ей и этому миру, действующая и оценивающая подобающим образом, и другая — моя, присущая тому, кто вернулся сюда, кто знает истину. Поэтому внешне двидживапроявляет себя двояким образом: с одной стороны он действует разумно, с другой — вынужден подчиняться ПУТИ своей формы. Это подобно тому, как если бы я имел форму собаки, но обладал при этом умом человека. Я видел бы и понимал гораздо больше, чем другие собаки, и руководствовался бы в своих действиях мотивами и побуждениями, не знакомыми им, но для них я оставался бы такой же собакой, разве что со странностями.

Так вот о “болезни”. Порой случается так, что двиджива, разыскивая своего второго и найдя его, особенно если все разворачивается благоприятно, впадает во вторичную привязанность к данному времени, ко всему тому, что есть в нем приятного, хорошего, светлого для него. Он знает зачем он здесь и помнит о своей задаче и обо всем остальном, но покидает это время с сожалением, оглядываясь назад. И вот это-то условие “не оглянуться назад” иногда может оказаться решающим для успешного освобождения обоих. Именно о такой ситуации говорит миф об Орфее и Эвридике. Перед Орфеем, который выводил Эвридику из царства теней, было поставлено условие: не оглянуться назад, пока они не выйдут на свободу. Он оглянулся — и Эвридика вновь вернулась в мир теней. Туда же, хотя миф уже не говорит об этом, был вынужден вернуться и сам Орфей, чтобы вновь отыскать Эвридику.

Но положим, что я нашёл второго и вывел его из лабиринта. Тем не менее, во мне может ещё оставаться сожаление к тем, кто остаётся в лабиринте, кто мог бы выбраться из него быстрее, если бы я помог им, показал путь к выходу на свободу. Я могу и не возвращаться туда, я свободен, но несвободны они, и их несвобода — моя несвобода. И я по доброй воле вновь иду в этот лабиринт, ради тех, кто остался там, жертвуя собой за их свободу. Таковы Великие Путники: Иисус, Кетцалькоатль, Будда и множество других, известных как пророки, просветители, учителя народов и т. д. О каждом из них можно говорить отдельно и очень много...

XIV

Решив уже было закончить этот очерк, я вдруг представил себе читателя, который с растерянным выражением лица спрашивает:

“А дальше как? Что же теперь делать?...” Ведь нынче, особенно на Западе, люди привыкли, чтобы учитель или наставник брал их за руку и вёл, или, хотя бы, задавал уроки, домашние и контрольные работы и т. п. “И, если уж браться за что-то, то за что-нибудь реальное, ощутимое, вещественное. А то, что было сказано — это ведь теория, дайте нам практику, дело!” Но фокус в том, что какой-то единой практики у Путников нет. Каждый выбирает для себя тот или иной метод духовного развития, самоусовершенствования, самопостижения. И комплекс, сложившийся таким образом у каждого, является, как правило, чисто индивидуальным, хотя порой и схожим с чьим-либо другим. Но пару практических советов самого общего характера здесь привести можно.

Начинающим для общего укрепления здоровья, развития силы, гибкости, выносливости, для полного подчинения себе своего “Я — физического” (а заодно и дисциплинирования “Я — личности”) можно рекомендовать Хатха-йогу, а также гораздо менее известную, но очень полезную во многих смыслах Шива-йогу. Познакомиться с ними можно по другим источникам. Из специфических, применяемых Путниками, упражнений можно привести следующие:

“ЛУК”. Станьте спокойно, прикройте глаза, расслабьтесь. Проверьте,

нет ли где в мышцах скованности, напряжения, “зажимов”. Если нет, то постарайтесь устранить это чувство, надо, чтобы это не оттягивало на себя вашего внимания. Когда это сделано, не открывая глаз, представьте себе, что вы держите в руках лук и стрелу, а вон там — цель. Вообразите её себе как можно яснее: как она выглядит, какого цвета её круги, как далеко она находится. Старайтесь воссоздать в воображении все детально, но и скупо, чтобы эти детали можно было удержать в памяти. Станьте в позу лучника, готовящегося натянуть лук. Вообразите себе этот лук, почувствуйте его тяжесть, внушите её себе, вот он оттягивает руку — чувствуете? — и как он её оттягивает, насколько сильно поддаётся рука этой тяжести. Потрогайте пальцем тетиву, ощутите, какая она жёсткая на ощупь, упругая, как она давит в ответ на прикосновение, какая сила понадобится вам, чтобы её натянуть. А вот стрела — какая она ровная, как отточен её конец, и как она лежит деревянным полированным боком на первой фаланге левого указательного пальца и как вы её держите на тетиве.

Выверьте позу: как вы стоите, хорошо ли расставили для выстрела ноги и упёрли их в пол, удобно ли отогнулись назад, верно ли держите голову и руки, короче, чтобы во всем было полное правдоподобие. Все это делайте, не забывая, что лук у вас в руках и вы сейчас начнёте его натягивать, просто готовитесь к этому...

Когда все готово —начинайте медленно натягивать лук и делайте все по настоящему. Ни в коем случае не спешить! Каждое движение начинайте с того, что изучите его: вот вы потянули руку так, у вас напряглись эти и эти мышцы настолько, сколько нужно для преодоления сопротивления

тетивы, или, чтобы удерживать лук в этом положении. Дальше — вы напрягаете их ещё сильнее, заставляете руку оттягивать тетиву медленно и плавно. В то же время сосредоточенно цельтесь, особенно, когда лук уже натянут и вы с трудом удерживаете тетиву в руках. Но держите её пока не убедитесь, что прицелились точно в центр мишени, и тогда спокойно, без рывка, отпускайте стрелу! Выпрямьтесь и расслабьтесь.

Первое время делайте это упражнение не более 2—3 раз. Если вы будете делать его добросовестно, то больше его сделать трудно из-за больших нагрузок. Удачно или неудачно вы его выполнили — проверяйте по тому, почувствовали ли вы облегчение после “выстрела” и долго ли будут у вас потом ныть те мышцы, которые работали (это будет, если вы не тренированы). Если да — то удача. Если нет — в другой раз настройтесь получше, сделайте все правдоподобнее. Вы в самом деле должны стрелять из этого “лука”, и не смейте, если все пойдёт хорошо, “гнать” это упражнение по 5—10 раз подряд. “Как же, ведь легко получается!” Легко быть не должно, если вы все делаете правильно. И если все-таки кажется легко, не искушайтесь, мышцы будут ныть не сразу, а позже, не отравите себе вкус к занятиям, поберегите настроение и здоровье. Повторяю: здесь закон — постепенность и неторопливость, “лучше меньше, да лучше”!

“ШТАНГА”. Техника выполнения та же, что и с “луком”, только взамен воображаемого лука есть воображаемая штанга. В первом упражнений физически большая нагрузка на плечевой пояс, торс. В этом — общая на все мышцы, особенно ноги, брюшной пресс, мышцы-разгибатели спины.

Здесь необходима ещё

большая осторожность относительно перегрузок. Сначала “штанга” с весом, который вы реально можете выжать (с усилием, но хотя бы раз). Потом увеличивайте её вес понемногу. Заставляйте каждую мышцу работать, будто в руках у вас настоящая штанга. Вначале повторяйте упражнение 2—3 раза, но без халтуры. Потом наращивайте жимы, после этого наращивайте вес “штанги” примерно по 5—10 кг за раз.

Практически, не в теории, если вы добросовестно выполняете это упражнение, можно довести вес “штанги” до 2 тонн. Называю эту цифру не потому, что она мне нравится, но потому, что в нашем веке реально существовал человек, который мог без особого усилия, как норму, переносить груз такого веса, и даже более. Ничего сверхъестественного здесь нет. Давайте разберёмся в этом, а заодно поговорим и об иных преимуществах упражнений такого рода.

Главное в них то, что они дают человеку силу без “накачки” мышц. Единственное внешнее изменение только более гармонично развитые мышцы: чуть уменьшатся переразвитые, чуть увеличатся недоразвитые. Зато вы обретёте умение по собственной воле управлять своими мышцами, сможете пользоваться ими сознательно и экономно, только теми, которые необходимы в данном случае и насколько это необходимо. Это власть над своим телом, пластика, точность движений и грация дикого животного при многократном увеличении силы. Дело в том, что при нашей обычной динамической системе физического развития мы фактически занимаемся бессистемной и бездушной общей

накачкой мышц. Они растут, сила растёт, но это глупая сила, потому что мышцы из-за переразвитости сковывают себя и мешают друг другу работать. В результате там, где мы можем справиться с нагрузкой, напрягая одну-две мышцы, включается в дело добрый десяток их, как толпа, которая берет не разумом, но массой: “раз-два, взяли!..” Отсюда излишняя трата энергии, кража собственной силы, которую мы так заботливо развиваем, более быстрая утомляемость и прочее. Зато — ах, какие мышцы, как красиво они перекатываются желваками! Ах, какая фигура! Геркулес! Но обратите внимание, как такие люди скованы своим весом, своей массой мышц, как они на самом деле порабощены своим телом. Мы просто по традиции считаем это красивым, привыкли так, и потому часто не замечаем того, о чем сейчас говорится. Но всмотритесь — и вы поймёте, что я прав.

Упражнения Путников, кроме уже сказанного, намного повышают выносливость. Разумно используя свои мышцы, вы даёте им отдых. Вместо десятка работают одна-две, остальные отдыхают, их можно подключать к работе по мере необходимости, как резерв. Когда нужна мгновенная, резкая выкладка большой силы, вы можете пустить в ход все мышцы сразу, но так, чтобы они не мешали, а помогали друг другу, эффект будет потрясающий с обычной точки зрения.

Вот муравей тащит лист, который намного больше его самого. Если увеличить вес листа во столько же раз, во сколько человек больше муравья, вы не сдвинете его с места. Однако Путники учат, что вы можете добиться того же, что и муравей. Ведь он неосознанно, чисто инстинктивно, делает именно то, о чем сказано выше. Да и не только он.

Любое дикое животное действует именно так, потому-то любое из них, пусть и меньше человека, будет сильнее его, например, рысь или леопард. А вспомните льва, который с буйволом в зубах прыгает через забор и тащит его на себе бегом несколько километров. И лев тут не совершает никакого подвига, аяо его повседневное дело, даже не слишком трудное для него.

Упражнения Путников значительно помогают развитию внимания, воображения, интуиции, воли, выдержки, сосредоточенности и самообладанию. Откуда это следует— пояснять, я думаю, не надо

Вот ещё одно упражнение, уже более высокой ступени, которое я бы назвал “РАЗВЛЕЧЕНИЕМ ВИРТУОЗА”. Для начинающих оно практически невыполнимо и, тем не менее, я бы рекомендовал им пытаться выполнить его. Это принесёт каждому несомненную пользу, даже если до полного успеха ещё далеко.

Станьте перед зеркалом и расслабьтесь. Не напрягая тела, оставаясь в расслабленном состоянии, усилием воли заставьте сокращаться ту или иную мышцу по своему выбору. Вынудите её повиноваться приказу и не отступайте до тех пор, пока она не подчинится вашей воле. Сосредоточьтесь на этом целиком, до предела. Тут вам отступать нельзя, иначе потом мышцы слушать вас не пожелают. Так что перед этим упражнением и во время его выполнения вы должны быть абсолютно уверены в своей силе и своей победе, должны ощущать свою власть над телом, вы его господин, а не оно ваш. Нужна подготовка чисто психологического плана, нужно умение хотеть того, чего хочешь так,

что сильнее некуда, нужно время, упорство и решимость не отступать.

Когда вы научитесь этому, вы сможете играть своими мышцами, как виртуоз на музыкальном инструменте, как Паганини и на своей скрипке. Что это за свобода и какая радость вы, надеюсь, убедитесь сами.

И в заключение ещё одно упражнение, очень полезное для людей сутулых, скованных, с тяжёлой походкой и, что идёт в пару с таким комплексом — угрюмых, подавленных, с дурным настроением и мрачными взглядами на жизнь и все вокруг.

Представьте себе, что под вашу одежду (пиджак, пальто, куртку, кофту) продета вешалка с крючком и этот крючок чья-то могучая рука тянет вверх так, что ваши ноги, хоть и не отрываются от земли, но только легко прикасаются к ней. Вы не идёте — вас несёт вперёд эта рука, лишь позволяя перебирать ногами, создавая иллюзию, будто вы движетесь сами. Не сопротивляйтесь этой руке. Позвольте ей нести вас туда, куда вам нужно, на этой “вешалке”, а сами отдыхайте, пока она действует. Расслабьтесь, повисните на этой вешалке и вы сразу почувствуете лёгкость, какую давно не испытывали, у вас улучшится настроение, вы сможете идти быстро и долго, не уставая. Практикуйте это упражнение при ходьбе, где угодно, но самое главное — постоянно, как можно чаще. Не забывайте об этой руке, где бы вы ни были. Вы научитесь ходить легко и свободно, естественно, и вам станет легче дышать, исчезнет сутулость, будет лучше работать сердце, до того стиснутое, сдавленное неподатливыми мышцами грудной клетки. Как результат — постоянное ощущение бодрости. А человек, который бодр,

смотрит на мир иными глазами, чем человек усталый, и оценки тех же событий и ситуаций у него иные, более светлые и оптимистичные.

Все эти упражнения имеют и ещё своё особое назначение, куда более глубокое, чем сказано выше, в мировоззрения и практике Путников, т. е. в магии. Достаточно сказать, что последнее из них — ключ к преодолению силы тяжести, гравитации, и что реализация заключённой в нем идеи позволяла магам и йогам парить над землёй, летать по воздуху, переходить посуху Ганг и т. д. Своё магическое значение имеет “ЛУК” и другие упражнения. Однако, это уже достояние тех, кто достиг более высоких ступеней в освоении Учения. Дополнительная информация об этом может быть получена на медитации.

Для практики медитации нужно прежде всего спокойное, безопасное место. Пусть это будет комната или угол её, или любое другое место, где вы сможете чувствовать себя совершенно спокойным. То, что будет сказано ниже об организации такого места — есть идеал, к которому следует стремиться, исходя из конкретной реальности. Допустим, у вас есть комната для медитации. Это ещё не все. Вы должны, во-первых, выбрать в этой комнате место удобное для вас. Пусть это будет коврик в углу или стул, диван, кресло — не важно. Тут играет роль насколько это место удобно и уютно для вас. Кстати, культивирование этого ощущения уютности постепенно сделает это чувство вашим постоянным качеством, вашей натурой, и затем вы в любом месте словно чутьём будете безошибочно находить наиболее удобные и притягательные для вас места. Это, в свою очередь, поможет вам всюду чувствовать себя естественно и свободно. А окружающие будут

претендовать именно на это, избранное вами место, как на самое удобное.

Убранство комнаты — от аскетической скудности вещей до их “художественного” развала. Важно лишь то, что для вас привычно и естественно, что созвучно вам. Образно говоря, обстановка должна напоминать старые домашние туфли, которые не чувствуешь на ноге. Если в комнате для медитации есть что-то, от чего на вашей психике возникает “мозоль”, это что-то надо убрать, устранить.

Главное — в этой комнате не должно быть ничего лишнего, раздражающего, мешающего, отвлекающего. Это относится к освещению, чистоте воздуха, температуре и т. п., все это вы определяете сами. Желательно иметь тут некий “алтарь” (эту роль может выполнять столик, полочка и т. д.), где будут находиться предметы или символы для медитации. Затем, где-то в пределах видимости, но в стороне от “алтаря”, надо поместить “чёрный камень”, “чёрный квадрат”— вещь, которая может быть чем угодно, но иметь такое нарицательное имя и нести соответствующие функции. Перед тем как практиковать медитацию, коснитесь этого “чёрного квадрата” и передайте ему все ваши злые, мелкие, суетные чувства и мысли, беды и заботы, а заодно и всяческие тщеславные, самолюбивые, своекорыстные побуждения, подобно тому, как входя в чистое помещение, вы оставляете за порогом грязную обувь. Сюда — особенно в первое время!— вы должны входить спокойным, уравновешенным, отрешённым от “суеты суёт” внешнего мира. Это — ваш мир, и вы начали его заполнять, и от вас зависит, будет ли он добрым или злым. Для усиления этого ощущения чистоты, перед

тем, как приступить к медитации, выполняют ритуальное омовение. Вы можете вымыться, надеть чистое платье, предназначенное для медитации, затем, прикоснувшись к “чёрному квадрату”, отдать ему всю вашу грязь так, чтобы он её принял, и после этого примите удобную для медитации позу.

Что касается “чёрного квадрата”— это чрезвычайно важный атрибут. Приучите себя всегда, в любое время, в любой обстановке помнить о чем и почаще повторяйте себе следующее утверждение: “Все это делает за меня он. Если меня хвалят, я тут не при чем, это его заслуга. Если меня ругают, я тут не при чем, это его заслуга. Я только его рука, только его орудие”.

Благодаря такой практике, вы обретёте нерушимое спокойствие, равновесие, которое окажет вам неоценимую помощь в вашей жизни и без которого медитация попросту невозможна. Если в процессе медитации у вас возникнут какие-то мелкие, суетные мысли, тут же отсылайте их к “чёрному квадрату”.

Что касается тем для медитации — выбор их принадлежит полностью вам. Для начинающих можно вести медитацию над пустотой, над “Я — центр мира”, над “гаг твам таси — то есть ты” и т. д. Что касается темы: “Я есть ВСЕ и ВСЕ есть НИЧТО”, добирайтесь здесь до глубокой сущности, отбрасывая все различия. И если Я есть и то дерево, что я вижу за окном, и та птица, которая только что пролетела мимо, и тот дым, что поднимается из дальней трубы, и это небо, затянутое облаками— почему же я, называя себя собой, имею в виду только эту форму,

почему я насильно привязываю себя к ней, ограничивая себя, свои знания, свои возможности, своё могущество?

Такими же темами могут служить "добро — зло", “ковёр жизни”, “триединое Я”, “путь” и т.д. Повторяю, можно найти множество тем. Практически всё может служить, да и должно служить, темой для медитации.

Чтобы пояснить эту мысль, давайте рассмотрим, какая бывает медитация. Сказать, что это просто размышление на определённую тему, было бы в корне неверно. Медитация — это как бы своего рода отрешённость от уз внешнего мира, обращение внутрь самого себя. В состоянии медитации я могу сконцентрироваться на некой мысли, либо могу полностью изгнать из своего мозга мысли, слова, оценки, сделать его чистым. Со стороны это может выглядеть, как своеобразная рассеянность, либо, наоборот, как крайняя сосредоточенность на чем-либо. В принципе, это состояние безмыслия (МИ-ШУН) или разумного действия, именно оно и имеется здесь в виду. На первых порах мы сможем находиться в таком состоянии только некоторое время. Наша цель — достичь постоянного пребывания в состоянии разумно-действующем, тысячерукой Ханнон, состоянии Будды.

Попутно: многих новичков удивляет то, что гуру и учителя, даже преподающие физические упражнения Хатха-йоги или упражнения Путников сами их либо не выполняют, либо пользуются ими крайне редко. “Как же так? Раз он учитель, то он должен знать и уметь больше!” А он и знает больше и умеет больше. Другое дело, что для себя

эти упражнения ему уже не нужны. Во-первых, технически тут примерно то же, что и с первоклассником, который учится писать крючки и палочки, чтобы потом составлять из них буквы, а учитель не думает о крючках и палочках, он просто пишет скорописью. Во-вторых, гуру получает тот же эффект, что и ученик, благодаря имеющемуся в его распоряжении множеству различных способов воздействия на себя и своё “Я — физическое” изнутри, причём воздействие это куда более результативное и действенное. Дело в том, что “триединство” личности ученика ещё раздроблено, расчленено, дисгармонично, ему только предстоит достигнуть этой гармонии. У гуру же между элементами этого триединства существуют крепкие, гармоничные связи, это действительно три-единство, в котором воздействие на один элемент оказывает столь же сильное влияние и на два других.

Как видите, и Учение и его люди кажутся простыми. Но это простота гениальности, и именно поэтому так сложно добиться её и таким огромным трудом она даётся. Однако, думается, те сокровища, обладателем которых становится Путник, с лихвой окупают любой, самый тяжкий и кропотливый труд. Главное же достоинство этих сокровищ, по нашему мнению, в том, что они и есть обретение этого мира, овладение им, они, наконец, и есть обретение себя, обретение истины, обретение счастья и свободы. А ради этого стоит и трудиться и жить.

эти упражнения ему уже не нужны. Во-первых, технически тут примерно то же, что и с первоклассником, который учится писать крючки и палочки, чтобы потом составлять из них буквы, а учитель не думает о крючках и палочках, он просто пишет скорописью. Во-вторых, гуру получает тот же эффект, что и ученик, благодаря имеющемуся в его распоряжении множеству различных способов воздействия на себя и своё “Я — физическое” изнутри, причём воздействие это куда более результативное и действенное. Дело в том, что “триединство” личности ученика ещё раздроблено, расчленено, дисгармонично, ему только предстоит достигнуть этой гармонии. У гуру же между элементами этого триединства существуют крепкие, гармоничные связи, это действительно три-единство, в котором воздействие на один элемент оказывает столь же сильное влияние и на два других.

Как видите, и Учение и его люди кажутся простыми. Но это простота гениальности, и именно поэтому так сложно добиться её и таким огромным трудом она даётся. Однако, думается, те сокровища, обладателем которых становится Путник, с лихвой окупают любой, самый тяжкий и кропотливый труд. Главное же достоинство этих сокровищ, по нашему мнению, в том, что они и есть обретение этого мира, овладение им, они, наконец, и есть обретение себя, обретение истины, обретение счастья и свободы. А ради этого стоит и трудиться и жить.